Утром, когда я пробудился, на меня смотрел какой-то мальчишка. Не было у меня никакого удивления: я ожидал и мальчишку, и других вроде него. Мальчишка вздернул брови, любопытствуя, и зацарапал по обручу на шее. Мосси кашлянул, перепугав мальчишку, и тот исчез среди деревяшек.

– Тебе и раньше уже доводилось детишек спасать, – сказал Мосси.

– Не видел, что ты проснулся.

– Ты другой, когда думаешь, что на тебя никто не смотрит. Я всегда считал, что человеком тебя делает то, сколько места ты занимаешь. Я сижу тут, меч мой там, бурдюк с водой – там, рубаха – там, стул – чуть подальше, и ноги я расставляю широко потому, что… ну, мне так нравится. А вот ты… ты становишься меньше. Я все гадал, не из-за твоего ли это глаза.

– Какого из них?

– Дурак, – обиделся Мосси.

Он сидел напротив меня, откинувшись на деревянные доски. Я потирал его волосатые ноги.

– Я говорю вот об этом, – заговорил он. – У моего отца были разные глаза. Оба серыми были, пока враг его еще с детских лет ударом не превратил один в карий.

– Чем же твой отец отплатил своему врагу?

– Нынче он зовет его Султаном, Вашим Преосвященством.

Я рассмеялся.

– Есть дети, что очень многое значат для тебя. Я раздумывал о таком, о детях, но… ладно. К чему думать о полете, если тебе никогда не стать птицей? Нас, на востоке, странные страсти обуревают. Мой отец… мой отец есть мой отец, точно так же, как и тот, что был до него. Не то чтобы я… ведь я не был первым… даже не первым, кто имя его носил… а кроме того, жену мне подобрали из благородного рода еще до моего рождения, ибо таков порядок вещей. Суть не в том, что я сделал, суть в том, что Пророк позволяет мужчинам отыскать себя, а он был до того беден, что он… я… Меня отправили куда подальше с наказом никогда не возвращаться к их берегам – иначе смерть.

– Жена? И ребенок?

– Четверо. Их мой отец забрал и отдал на воспитание моей сестре. Пятого моего лучше держать подальше от их памяти.

«Етить всех богов, – подумал я. – Етить всех богов».

– Потом я сбился с курса. Может, так боги подстроили. Есть дети, о каких ты думаешь.

– А ты нет?

– Ночи не проходит.

– Потому, должно быть, распутные женки и избавляются от нас, стоит нам спустить. Печален разговор о детях.

Мосси улыбнулся.