Он принялся спускаться по стволу дерева, перебирая руками-ногами, как паук, до того опустившись, что терся пузом о кору. Поначалу я подумал: ни один из гоммидов никак не мог быть такой громадиной. Плечи, как у худого мужчины, со всеми мышцами, а вот в плече рука длинная, как ветвь дерева, да и предплечья вытянулись подлиннее, так что вся его рука была длиннее всего меня. Ноги были такими же длинными, как и руки. Вот так и спускался он ко мне: вытянет до конца правую руку и впивается когтями в кору, поднимет правую ногу, перегнет ее над спиной, над плечами и головой и хватается за ствол. Потом в ход идут левая рука с левой ногой, а пузо трется по стволу. Спускался он прямо над моей головой, спускался задом наперед, поднимаясь до пояса и крутясь телом, почти полный поворот делая, и дотягивался до ближайшей крепкой ветки – сначала левой рукой, потом правой, а потом левой ногой и правой, все еще перекрученный в поясе так, что сразу под талией оказывались его ягодицы, а не пах. Выворачивал, только что не ломая, одну руку и вытягивал спину. Уселся на ветке передо мной, колени его спустились ниже моей головы, а руки почти земли касались. А между ног у него свисал поросший волосами мешок крайней плоти, как у собаки, из него-то и вылетела слизь, какой он мне в лицо залепил. Слизь ударила в ствол дерева напротив и обратилась в шелк. Он переполз на тот ствол и выстрелил шелковой нитью обратно в ветку. Потом, ползая по обеим нитям, руками и пальцами ног соткал нечто вполне прочное, чтоб сидеть можно было. И уселся. Кожа серая, вся шрамами и отметинами покрыта, как речная развилка, до того тонкая, что на конечностях видны были все его кровотоки. Лысая голова с пучком волос на макушке, белые глаза без зрачков, зубы желтые, острые, изо рта торчат.

– Выбери историю и подари ее мне, идет? Выбери историю и подари ее мне.

– Я таких чудищ, как ты, не знаю.

Он рыгнул и захихикал, как зашипел. Глянул на меня и оборвал смех.

– Выбери историю и… – Он запрокинул обе ноги за плечи, и его волосяной мешок выстрелил шелковой слизью в вышину деревьев. Схватил паутину руками и стащил ее вниз, маму-мартышку. Она верещала: «чпок-чпок», – а он держал ее на весу прямо перед своей мордой. Морда к морде – и мама-мартышка зашлась в визге от страха. Она была меньше моей руки. Чудище разинуло пасть и откусило ей голову. Потом сжевало остальное тело и, причмокивая, засосало хвост. Снова глянуло на меня и облизало губы.

– Выбери историю и подари ее мне, идет? Выбери историю и подари ее мне.

– Слышал я, что вы, такие, как ты, как раз и раздаривают истории. И враки. И небылицы.