А сейчас, кажется, Тристану и самому не помешала бы помощь.

Ника легко дотронулась до локтя авионера, и, когда его яркие, словно обведенные угольком глаза остановились на ней, едва слышно, больше губами, чем голосом, сказала:

– Ты – крылья.

Тристан улыбнулся – одними глазами.

– Я – ветер, – откликнулся он.

– Ты – небо, – продолжила Ника.

– Я – авионер, – закончил Тристан – и в следующий миг колеса шасси ударили о землю.

Авион бешено затрясло, и он на огромной скорости помчался вниз.

Сзади кто-то сдавленно охнул. Ника невольно вцепилась в подлокотники кресла и вжалась в спинку. Справа, совсем рядом, неслась каменная стена, по которой едва не чиркало краем правое крыло «Грозы». Слева зиял обрыв в никуда.

На обычном авионе, вероятно, было бы проще: с меньшим размахом крыльев легче уместиться на «дороге». А сейчас левые колеса шасси ехали по самому краю, потому что стоило забрать чуть правее – и прощай крыло, его тут же сомнет о камни. Но стоит чуть вильнуть влево – и прощай авион, он сорвется вниз.

Как Тристану удавалось вести «Грозу» с такой ювелирной точностью, да еще и вписываться в крутые повороты серпантина, Ника просто не представляла. Сердце комом стояло в горле, и девушку пронзил новый страх: а что там, в конце «дороги»?

Аэролит Тристана не просто сиял – он горел. А сам авионер заметно побледнел, отчего отросшая щетина на лице стала казаться особенно черной.

«У него не получится затормозить», – внезапно со всей ясностью поняла Ника.

Она почти физически ощутила мерзкое, холодное дыхание смерти – неотвратимой, неодолимой, и замерла, парализованная ужасом.

Девушка не знала, сколько прошло времени. Скорее всего, не больше нескольких секунд, но эти секунды длились, казалось, целую вечность. Вечность, наполненную страхом гибели.

А затем Ника почувствовала, как авион наконец-то начал замедлять бег. Сначала едва заметно, а потом все больше и больше…

И очень вовремя. В боковой иллюминатор Ника видела, что они уже почти достигли нижней части «пирамиды» Седьмого Неба.

Остался всего один оборот на серпантине. Авион должен остановиться прямо сейчас – или будет слишком поздно.

Последний поворот – и Ника увидела впереди конец «дороги». Он не упирался в отвесную каменную стену, как ей рисовало воображение, а уходил в темную пещеру. Что там внутри – отсюда было не разглядеть.

Колеса шасси наконец-то замерли, но набранная инерция хода продолжала волочь «Грозу» вперед. Прямиком в зев пещеры.