Гэвин вел себя хуже всех. Он все время жаловался на то, что смены караула, в которые его ставит Кэти, мешают ему исполнять свои церковные обязанности. Если бы она знала, что он ударится в религию, она бы ни за что его не выбрала, а отпустить теперь уже не могла. Он по-прежнему был лучшим среди них в обращении с ножами, и Морган с Лиром слушались его почти так же, как и Джонатана. («Даже больше», – часто думалось Кэти, и она вздрагивала, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет.) В свою очередь такой расклад заставлял колебаться Алена и Хоуэлла, которые всегда следовали за большинством. Вирджиния оставалась преданным сторонником Кэти, но даже это она расценивала как провал, потому что ей удалось завоевать лишь доверие женской части группы, но не мужской. Она не знала, были ли тут признаки сексизма, но ей все равно казалось, что Уильям Тир был бы разочарован. Рано или поздно Гэвин все равно вызовет ее на поединок за звание главы стражи Джонатана, и Кэти представления не имела, как она будет из всего этого выкручиваться. Джонатан мог бы ее прикрыть, но Кэти не хотела втягивать в это его; это стало бы лишним подтверждением недостатка авторитета. Она раз за разом прокручивала эту проблему в голове, но не находила выхода, при котором не требовалось бы выгнать Гэвина из стражи.

И само собой все эти разногласия приходилось решать в пределах их узкого круга. Для всех остальных они были просто друзьями Джонатана, один из которых всегда находился неподалеку. Ночью караульный спал на кровати, которую установили в гостиной Джонатана. Ночные дежурства вызывали больше всего недовольства, и Кэти знала, что многие – Гэвин с приятелями точно – считали ее паникершей. Ей было плевать. Ни следа грядущего всплеска насилия, которое предрек Уильям Тир, заметно не было, но Кэти не сомневалась в том, что он будет, и готовилась заметить его признаки задолго до начала. Она дала Тиру слово, и это слово стало значить бесконечно больше с тех пор, как он умер. Иногда ей казалось, что они просто дети, играющие во взрослые дела, но у них не осталось выбора. Ведь больше никого не было.

Она знала, что Роу Финн участвовал уже в двух экспедициях команды скалолазов Джен Девлин и что месяц назад он отправился в третью. Как друг Роу она знала, что исследования окружающих земель интересуют его не больше, чем ее саму. Но лишь от Джонатана ей удалось узнать, что же все-таки ищет в горах Роу: сапфиры, как тот, что висел на шее самого Джонатана. Время от времени все находили небольшие камешки; похоже, в породе под Городом были его залежи. Но в горах сапфир было проще добыть, да и шанс достать целые, неповрежденные друзы был выше. Об этом знал Джонатан, а теперь и Кэти, которой все же было невдомек, что Роу хочет от этих сапфиров и что собирается с ними делать, если удастся их добыть. Она достаточно хорошо знала Роу и понимала, что едва в поле его зрения появляется что-то ценное, как он сразу стремится заполучить это, поэтому последние два года она смотрела на друга детства с чувством стократ худшим, чем сожаление: с подозрением.