Собрав всю свою решимость, Келси с силой опустила нож.

Глава 11. Город Тира

Глава 11. Город Тира

Возрождение ортодоксального христианства в городе Уильяма Тира было ужасным ударом, одним из тех, что Джонатан Тир предвидел, но не смог предотвратить. Мало найдется вещей столь же опасных для идеи всеобщего равенства, чем теории об избранности, и разделение, произошедшее после ранней реконструкции Церкви Господней, обострило множество идеологических противоречий, которые до сих пор не бросались в глаза. Когда карты вскрылись, жители города были готовы идти друг на друга, и его падение было быстрым, настолько быстрым, что историки полагают, что все подобные общества обречены на распад. Наш вид, определенно, способен демонстрировать альтруизм, но мы не часто делаем это добровольно, и почти никогда – хорошо.

За два года, прошедшие после смерти Уильяма Тира, Кэти Райс многое узнала. Она была рядом с Джонатаном постоянно, Джонатан частенько просто знал что-то. Но дело было не только в этом. Иногда Кэти казалось, что она попала в скрытое сердце Города, в место, где спрятаны все его секреты, поэтому теперь ей столько было известно, в том числе и то, чего она предпочла бы не знать вовсе.

К примеру, она знала, что во время родов Лили Тир что-то пошло не так, и Джонатан и миссис Джонсон, акушерка, попытались сделать ей кесарево сечение. Результат был ужасен, и Лили умирала в мучениях. Теперь, наверное, ее крики будут преследовать Кэти до конца ее дней, но и это было не самым худшим. В последний момент до нее долетела отчаянная мысль Джонатана, настолько отчетливая, будто он записал ее и дал Кэти прочесть:

«Мы провалились».

Кэти не могла этого понять. Джонатан не был виноват в смерти Лили; если уж на то пошло, виноват был его отец, которому не удалось вернуться с докторами, а еще раньше сохранить Белый Корабль при Переходе – хотя Кэти на самом деле не могла винить его, помня, с какой мукой на лице вспоминал об этом Тир. Он уже достаточно наказал себя сам. Невозможно было возлагать вину на Джонатана, но Кэти знала, что он винит себя в смерти матери. Возможно, человек – не остров, но Джонатан, определенно, был по меньшей мере перешейком, и Кэти даже не пыталась убедить его в собственной невиновности. Он не принял бы утешения, пережить это он мог только сам, и ему нужно было время. Кэти изучила его достаточно хорошо, чтобы понимать это.

Она знала, что пропали еще двое детей: по пути с молочной фермы исчезла Энни Беллам, Джилл МакИнтайр пропала без следа во время игры в прятки неподалеку от школьного двора. Эти исчезновения были сами по себе ужасны, но благодаря Джонатану Кэти узнала, что это еще не все: возобновились налеты на кладбище, и за последние четырнадцать месяцев были разрыты пятнадцать могил, причем исключительно детских. Большинство жителей Города не знали о происходящем на кладбище – Кэти лично засыпала несколько могил, утрамбовав землю и засыпав ее листьями, чтобы скрыть следы раскопок – но после исчезновения дочери МакИнтайров святоши совсем распоясались. Пол Аннескотт, или, как он себя называл, брат Пол, заявил, что эти исчезновения – кара небесная, обрушившаяся на Город за недостаток веры. Кэти это совсем не удивило; потрясло ее другое – нашлись те, кто его слушал. Этого-то она и боялась: с уходом Уильяма Тира некому было заглушить все более истерический поток религиозной риторики. Мама и Джонатан пытались что-то предпринять; у Джонатана не было столь сильного, как у его отца, дара влиять на толпу, но он умел говорить красиво, когда того требовали обстоятельства, располагая к себе и спокойной, логичной манерой речи, и своим желанием добиться лучшего для всех. Но этого было недостаточно. Восемь месяцев назад около сотни горожан взялись за сооружение церкви, небольшого дощатого здания белого цвета в южной части города, а теперь, когда она была достроена, Аннескотт читал там проповеди каждое утро. Он забросил пчеловодство, но никто не посмел его в этом упрекнуть, даже Джонатан. Кэти теперь многое было известно, но как исправить то, что происходит с Городом, она не знала. Вся надежда была на то, что знал Джонатан. Но уверенности в этом не было, лишь тревожащее ощущение, что и все остальные стражи тоже охвачены сомнениями.