Вийон мог сделать только одно. Дернул Яна из Дыдни за рукав стеганки, оттянул назад и заорал ему прямо в ухо:
– Уходим, господин! Забираем Юргена! В трактир!
К счастью, поляк не стал притворяться Завишей Черным[159]. Просто-напросто взял ноги в руки, а Вийон потянул за собой раненого подмастерья.
3. Оборона таверны
3. Оборона таверны
В корчму они ворвались задыхаясь, с ног до головы в грязи – словно кони после долгого галопа. При звуке их шагов Марчин из Мышинца и трое остальных слуг вскочили на ноги. Вийон заметил, что вокруг камина сгрудились все гости. Две женщины с детьми, жена корчмаря с маленьким мальчиком на руках, даже толстый прусский купец придвинул себе лавку поближе к пламени. В глазах присутствующих в зале Вийон читал страх и тревогу. Увы, у них не было добрых вестей.
– Марчин, к дверям! – загремел Ян из Дыдни. – В город идут упыри. Дьявол превратил мещан в адских монстров! Сейчас они будут тут! Жвикулис, Доброгост, Якса – несите оружие и арбалеты! Вы, – взгляд рыцаря остановился на Кершкорффе из Кенигсберга и молчаливом человеке в меховом колпаке, который казался мелким торговцем. – Закрыть окна и двери! Ставни – на засовы! Они скоро тут будут!
– Кто «они»? – крикнул Кершкорфф. – Что ваша милость такое говорит? Какие упыри? Что это все значит?
– Это бесы! – всхлипывал окровавленный Юрген. – Они идут… Какие-то измененные. Это уже не… Это не христиане… Они все вернулись… Вернулись измененными!
– Если возвращаются, то отчего же вы от них убегали?
Подмастерье затрясся.
– Они набросились на меня! – крикнул он, брызгая слюной на немецкого купца. – Словно псы на старого волка! Загрызть меня хотели! Убить! Боже Святый, – он перекрестился раз, другой, третий, а зубы его стучали, словно кастаньеты.
– Хотели тебя убить? За что? Может, какую обиду на тебя имеют?
– Какую обиду?! – завыл Юрген. – Кершкорфф, ты, ублюдок прусской потаскухи! Как они могут иметь на меня обиду, если все они – мертвы? Трупы восстали из могил и идут на город. Грядет День Суда,
– Что ты сказал?! – Купец схватился за корд и подскочил к подмастерью. – Что ты посмел мне сказать, саксонская тварь?
–