– Нет, – кажется, баронесса Клейтон начала раздражать даже его. – Я считаю, всему свое время.

– И когда же наступит ваше? – мама даже отложила вилку на стол и нетерпеливо поигрывала пальцами по салфетке.

– Когда встречу достойную мать своим детям, и она ответит мне согласием, – Эдриан широко и коварно улыбнулся, в его взгляде я прочла назревающее нечто. – Я все же считаю, для создания семьи немаловажны гармония и взаимопонимание. Признаться, меня повергают в шок допускаемые в обществе договорные браки, когда девочек фактически насильно подкладывают под выгодного семье мужчину. Разве это не бесчеловечно по отношению к бедняжкам?

Я даже рот в удивлении раскрыла, всего ожидала, но не такого прямого удара в лоб матери. Но баронессу Клейтон так просто было не прошибить.

Моя матушка вообще была на редкость непрошибаемым человеком.

– Бесчеловечно? Не думаю. Несчастные браки бывают и по любви, а так у девушек хотя бы обеспечено достойное будущее. Когда-то меня тоже выдали замуж, не спросив. Как же я была зла! Но позже поняла, что ошибалась. Мой покойный муж, барон Клейтон, был старше и опытнее меня, а значит мудрее. Он всегда заботился о нас, а когда появились девочки, то души в них не чаял.

– А как же любовь? – пискнула Эмили, сидящая по правую руку от меня. Признаться, наблюдая за пикировкой Эдриана и матушки, я вовсе забыла, что в столовой присутствуют еще и сестры. – Ты разве не любила нашего папу?

– Оу, – кажется, родительница смутилась. – Конечно же, любила. Правда, не сразу, со временем. Любовь – это такая вещь, которая приходит с годами, над ней надо работать и трудиться.

Если честно, то об этой стороне биографии родителей я знала мало. В моей памяти у отца и матери всегда были прекрасные отношения, они никогда не ругались, отец дарил ей цветы, украшения, ни в чем не отказывал… разве что изредка родительница все же заявляла, что мой характер так же невыносим, как и у отца.

Я попыталась вспомнить, какой мама была до его смерти. Конечно, мой детский разум воспринимал тогда все иначе и мог ошибаться, но мама не выглядела недовольной. Скорее наоборот. Она была похожа на некую смесь меня и Бриттани. Восторженная, легкая на подъем, часто улыбающаяся, кажется, самая добрая мама на свете и абсолютно разная со слугами и аристократами. Она умело управлялась с горничными и кухарками, вела обширные переписки со столичными дворянскими семьями, которые позже помогли нашей семье не скатиться в окончательную пропасть.

Я ведь помнила, как в один год после смерти папы мать изменилась. Стала строже, тверже даже с нами. Во взгляде появилась сталь. Она попыталась вести дела мужа, но неподготовленная женщина мало смыслила в транспорте и судоходстве. Ей бы чуточку больше времени, и наверняка она бы сумела разобраться, но реалии оказались таковы, что потеряно было почти все, а конкуренты, как стервятники, растерзали имущество отца, при этом жестоко насмехаясь над попытками баронессы что-то изменить.