Элвир сразу понял, что поисками придется заниматься им с Ноланом. Глава тайной службы после помилования брата был полон рвения и желания отработать оказанную королем милость. Хотя вряд ли его можно упрекнуть, что в другие времена он служил короне с меньшим усердием.

И без того донельзя паршивое положение дел осложняла Альва, терзавшаяся тревогой за подругу. Она старалась не досаждать мужу своим страхом и печалью, но он не мог не замечать складку, залегшую между бровей, заплаканные глаза и не сходившую с родного лица бледность.

Боль Валтора и Альвы побуждала Торна искать еще усерднее, но поиски отравлял страх, что и на этот раз исчезновение Лотэссы может быть вызвано потусторонними причинами. Если королеву вновь утащил Изгой или кто-нибудь из его загранных тварей, искать бесполезно.

Успокаивало одно — на этот раз не было никаких странностей, вроде разнесенной в щепки мебели или сапфирных чешуек.

Допросив фрейлин Лотэссы, Элвир выяснил, что последней, кто видел королеву после того злополучного ужина, была, как ни странно, латирская царевна.

Внезапное желание Ирианы прогуляться в обществе Лоэссы казалось подозрительным. Девушки не общались и, похоже, испытывали взаимную неприязнь. По крайней мере, уж царевна точно терпеть не могла дайрийскую королеву.

Ее вполне можно понять. Ириана, должно быть, видела в короле будущего супруга, возможно, даже была влюблена в него. И тут, когда обстоятельства, вроде бы, складываются в пользу ее союза с Валтором, как снег на голову сваливается эларская девица, которой в одночасье достается и корона Дайрии и любовь короля. Ясно, что у Ирианы нет причин любить Лотэссу. А потому их отчуждение не вызывало ни у кого удивления… в отличие от внезапно пробудившейся симпатии или хотя бы интереса.

Что могло понадобиться Ириане от королевы? По словам служанок именно царевна пригласила Лотэссу на прогулку, а не наоборот.

Разумеется, Элвир побеседовал с Ирианой, но беседа, как он и ожидал, не дала ровным счетом ничего. Краснея и смущаясь, царевна заявила, что хотела побеседовать с ее величеством на сугубо женскую тему. После настоятельных вопросов и упреков в бесцеремонности, Торну наконец удалось выпытать, что дело касалось одежды. Ириана, опустив глаза долу, призналась, что хотела бы сменить платья на брюки, больше подобающие латирянкам. Не решаясь обсудить эту тему с бабушкой или королем, она обратилась за советом к королеве, надеясь, что та по-женски поймет ее.

Элвир кивал, слушая эти откровения, но не верил ни единому слову. Лотэсса — последняя, к кому бы пошла Ириана в таком деле. Скорее уж, привычно доверила бы свои желания бабушке, предоставив той решить проблему. Кроме того, притворялась царевна из рук вон плохо, невозможно переигрывая со смущением.