Латирянки явились довольно скоро. Обе были спокойны, очевидно, уверены, что дело касается обсуждения очередного военного плана. Разве что Ириана была чуть бледнее обычного, хотя на смуглой коже бледность едва заметна.

— Что вы можете сказать об этом? — не удостоив высоких гостий приветствия, Валтор бросил перед ними письма.

Ириана тихо ахнула, бросаясь к столу. Армира молниеносным движением перехватила протянутые руки внучки и сгребла стопку писем.

Элвир наблюдал за царевной. Король тоже не спускал с нее глаз. Та стояла, не шевелясь, тяжело дыша и кусая губы. Было видно, что она едва держится на ногах. Но в сердце Торна не родилось ни капли жалости. Эта девица повела себя как последняя мразь, отплатив за помощь подлым предательством.

Сейчас Элвир ненавидел Ириану всей душой. Будь это в его воле и не грози международным скандалом, он бы отправил ее на плаху — заслужила.

Но в реальности даже заточение принцессы — повод для обвинений, которые посыплются со всех сторон. И попробуй объясни всем, что мерзавка это заслужила.

Не в силах смотреть на царевну, Торн перевел взгляд на Армиру. Та молча читала. Черты ее лица сохраняли бесстрастность, а глаза скользили по бумаге, не давая возможности в них заглянуть. Дочитав последнее послание, женщина отбросила его с брезгливым отвращением.

— Ваше величество считает, что я замешана в этом? — она обращалась к королю, а на внучку за все это время не взглянула ни разу. — Если это так, если вы подозреваете меня в сговоре с имторийцами, я немедленно покину дворец… если, конечно, мне будет позволено это сделать.

— У меня нет оснований винить вас, — Валтор сделал ударение на последнем слове. — Все, что я могу поставить вам в вину — неведение. Вы оказались слепы к тому, что творилось за вашей спиной. Впрочем, это касается всех нас, — он также не смотрел на Ириану.

Говоря о поступке царевны присутствующие не только не обращались к ней, но даже старались ее не упоминать.

— Я пойму, если с этого момента вы откажете мне в помощи, ваше величество.

Армира говорила тихо и твердо. Если случившееся и сломило ее, вида она не подавала, сохраняя привычное царственное достоинство. Элвир заметил, что она сказала “мне”, а не “нам”, как прежде.

— Не откажу, — голос Валтора звучал устало и безжизненно. — Но я сомневаюсь, что смогу помогать вам, когда у имторийцев — моя жена. Это свяжет меня по рукам и ногам. Скорее всего, они потребуют вывести войска и прекратить военные действия. И я подчинюсь. Не потому, что собираюсь мстить за грубое попрание союзнических обязательств, а потому что речь идет о моей королеве. Ради нее я прекратил бы любую войну.