И наконец, наталкиваясь на плоть. Плоть Райна.

Я застыла, поднеся кончик меча к его груди, и какие-то глубокие инстинкты возопили: «СТОЙ!»

Толпа визжала от восторга.

Райн был подо мной. Нас окружал Ночной огонь. Его кожа пошла волдырями, похожими на увядшие розы. Я вдруг почувствовала, что каждый вздох, каждое движение причиняют мне мучительную боль.

Он тоже дрожал. Я наносила отравленные ядом раны по всему его телу, плечам, рукам, одну даже на щеке. От ран, которые нанес мне он, я тоже сильно истекала кровью. Когда я распростерлась по нему, прижимая к земле, его кровь и моя смешались – последние мазки его картины, красные и черные.

Мой клинок очутился рядом с его грудью. Его рука крепко схватила меня за запястье. Губы скривились в усмешке.

И он прошептал:

– Ох, принцесса!

И тогда я поняла, что он до этого делал.

Выманивал меня, так же, как того мужчину на пиру много месяцев назад. Он дрался со мной так жестоко, чтобы заставить меня наносить ответные удары с той же силой.

Я уже сказала себе, что сделаю это.

У меня была задача. Люди, которым надо помочь. Сила, которую надо обрести. Я не могла проделать все это будучи человеком, ежеминутно борющимся за выживание.

Капелька крови на кончике моего меча. У меня дрогнула рука.

– Прекращай уже это, принцесса, – шепнул Райн.

Прекращай опасность, страх, насилие.

Прекращай, прекращай, прекращай…

Нет. Я не могу. Я не стану.

Но рука Райна напряглась.

«Смотри им в глаза, когда вонзаешь клинок», – прошептал голос Винсента.

Нет. Я крепко сжала веки. Мне казалось, что я отодвинулась.