– Я всего один раз слышал плач матери, – почти шепотом произнес он. – Всего один раз.

Теперь я поняла.

– Он был твоим братом.

– Одним из братьев. По меркам вампиров, мои родители были необычайно плодовиты и произвели на свет восемь детей. У меня было шесть братьев и одна сестра.

Было.

– Сестра жива, – пояснил он, невесело рассмеявшись. – Не скажу, чтобы родителей это очень утешало. Может, они и сейчас еще пытаются родить нового наследника. Может, до сих пор надеются, что пророчество исполнится.

Он поднес сигариллу к губам:

– Голубка, ты знаешь, что заставляет меня действовать? Что делает меня последней надеждой на спасение? Думаю, знаешь.

Септимус криво усмехнулся, выпустив длинную струйку дыма, и продолжил:

– Мне знакомо чувство нехватки времени. У нас с тобой нет в запасе веков, чтобы играть в наши игры, подобно ночерожденным. По-моему, это делает нас лучше. Более безжалостными. Более готовыми делать то, что необходимо.

Он придвинулся так близко, что я испытала сильное желание упереться ногами в пол и отодвинуть свой стул. Мне стало неуютно под его голодным взглядом.

– И я готов сделать все необходимое.

Мне очень не нравилось, как он на меня смотрит. Я с ранней юности научилась распознавать, когда вампиры смотрят на меня с желанием. Правда, Септимус не желал ни моего тела, ни моей крови. Это было иное, еще более опасное желание.

– Мне пора к себе, – сказала я. – Надо отдохнуть перед…

Я начала подниматься со стула, но Септимус схватил меня за руку.

– Орайя, я всегда ставил на тебя. И если понадобится выбирать, я по-прежнему буду ставить на тебя. Все, о чем я прошу, – это верность.

Я изо всех сил старалась, чтобы лицо не выдало меня.

Септимус тщательно подбирал слова, но я уже догадалась, что он мне предлагает и на что намекает.

В любом случае расклад был такой: если я приму его предложение, он отдаст мне корону Дома Ночи. Я сознавала, насколько опасно его предложение, ибо у меня будет еще меньше самостоятельности, чем сейчас. А ниточек, за которые меня дергают, прибавится.

Я вдруг отчетливо поняла: мой отец согласился бы на такую сделку.