Теодора, взяв Приену за руку, что-то нашептывает ей на ухо.

Приена, улыбнувшись, шепчет в ответ. Еще много лет после Трои каждая улыбка была для нее непривычным действием, как для человека, осознавшего, что он дышит, и теперь почти неспособного сосредоточиться ни на чем другом, кроме медленного, размеренного дыхания. Но в последние годы это изменилось. Сейчас Приена иногда обнаруживает, что улыбается, даже не замечая этого.

Когда луна начинает свой путь к горизонту, Пенелопа отправляется в кровать.

Конечно, кровати как таковой у нее теперь нет, и она, как и ее свекор, спит прямо на полу, подложив под голову охапку соломы и укрывшись грубым плащом из неокрашенной шерсти. Она без особого рвения попыталась смыть кровь с платья, но в колодце воды немного, да и та нужна для того, чтобы напоить женщин, а не для стирки, и поэтому она укладывается спать, махнув рукой на алые пятна, испачкавшие подол. Здесь сегодня будут спать и другие: Теодора уже назначила караульных и тех, кто будет сидеть в засаде под стенами фермы с луками наготове, и тех, кто будет отдыхать, привалившись спиной к спине товарки. Но не сейчас. Сейчас в комнате никого, кроме царицы, укладывающейся спать.

Почти.

В дверях стоит Одиссей.

Она замечает его не сразу, поскольку занята попытками соорудить из жалкой охапки соломы, имеющейся в ее распоряжении, подобие подушки. Тут он открывает рот, намереваясь сказать что-то, сам не зная что, но даже этот легкий вдох привлекает ее внимание, заставляя подскочить, шаря рукой в поисках ножа.

На мгновение они так и замирают.

Он – в дверях, она – у импровизированной кровати в темноте пустой комнаты.

Она ничего не говорит, даже не шевелится.

Когда она в прошлый раз укладывалась здесь спать, ее покой нарушили жестокие захватчики; и она подумала, что, вероятно, умрет на этом самом месте. И с удивлением поняла, что успела привыкнуть к этой мысли, и она теперь не имеет особого значения.

Тут Одиссей произносит:

– Тебе нужен страж у двери.

– Спасибо, – отвечает она, – но, думаю, сегодня на этой ферме и без того достаточно стражи.

– Нужен у двери, – настаивает он. – После того, что случилось. Чтобы тебе было спокойнее. Ты будешь знать, что там страж. У твоей двери.

– Спокойнее?

Она все еще пробует незнакомое слово на вкус, перекатывает его на языке, а Одиссей уже сворачивает плащ – снятый с одного из убитых, но кому какое дело – в валик под голову, выбирая, куда его пристроить поудобнее: мужчина, ночующий в коридоре под дверью у жены, должен лежать достаточно близко, чтобы кинуться на помощь при малейшей опасности, но при этом не занимать слишком много места, чтобы другим женщинам не пришлось переступать через него по пути в спальню.