На Закинтосе отец никак не может осознать. Не понимает. Чей-то другой сын, да? Чужой ребенок?

На Элиде брат клянется отомстить.

На Калидоне сестра говорит: «Но ведь он уплыл только месяц назад. Я еще подарила ему плащ…»

Остается неясным – в этом гонцы не уверены, – почему они умерли. Кто-то говорит, что вернулся Одиссей. «Ясно, – звучит в ответ, – тогда, похоже, все в порядке?» Царь делает то, что обычно делают цари. Люди шепчутся: ну что ж, если это был Одиссей…

Но это не меняет того, что думают родные.

Приена, посмотрев на лагерь Полибия и Эвпейта, вздыхает.

– Вот вам и быстрая победа.

– Что случится, если к ним придет подкрепление? – спрашивает Пенелопа.

– Зависит от того, насколько большое. Прямо сейчас людей у нас примерно поровну. Но если они удвоят свою численность… нас ждет самое худшее.

– И что же нам делать?

– Нужно выйти к ним. – Приене не нравятся эти слова, ей ненавистно то, что они подразумевают. Но такие уж времена: не всегда удается выбрать, как тебе воевать. – Прежде, чем они соберут достаточно людей, чтобы задавить нас числом.

– Ночью? – спрашивает Одиссей, и Приена тут же качает головой.

– Лучницам надо видеть, во что они стреляют, – объясняет она. – Да и времени у нас мало.

В темном уголке за свинарником шепчутся царица и ее командующая:

– …вестей от Урании?

– Пока нет.

– …ее гонец… Микены…

– Ничего не доставляли в храм до того, как мы двинулись сюда. А Электра появится?

– Да. Я не знаю. Может быть.