— Береги этого человека всеми своими силами. Я хочу, чтобы он был под твоей опекой.

Все молчали, как на картине, только обменялись тихими взглядами.

Над всеми высился с сияющей улыбкой Николас.

Через три дня Гектор получил в стоге комнату. Узкий круг еврейского восточного Лондона за последние двадцать лет сузился еще больше. Вознаграждением за успех был переезд, и многие из фанатично трудолюбивого сообщества процветали и перебирались отсюда, а их детям приходилось брать след новых амбиций и пастбищ позеленее. Племя Хайми было домоседами, никуда не собиралось. Их амбиции — запереться, окопаться и владеть этим последним клочком земли, где они осели. Ничто бы их не сдвинуло. Богатство или погром, война или мир — ничто. Комната находилась высоко, в чердачном этаже жилого квартала, где, по слухам, когда-то скрывался уайтчепелский убийца. Ничего необычного: десятки жилищ претендовали на тесное знакомство с самым известным неопознанным убийцей в истории. Истинную личность и местонахождение старого Кожаного Фартука втайне знали и шепотом рассказывали в каждом пабе и подворотне Ист-Энда. И все ошибались. Если Джек Потрошитель и снимал здесь комнаты на втором этаже, теперь от него не осталось и следа. Как ни странно, квартира оставалась запертой и необитаемой, что только укрепляло репутацию и таинственность мрачной собственности. На первом этаже находилась лавчонка, где торговали кошачьим мясом и нитками. Соседкой Гектора снизу была устрашающая и вечно бдящая карга по имени Бетти Фишберн. Она прожила здесь только десять лет, но правила подъездом так, словно лично уложила каждую тлеющую ступеньку, ведущую к ее порогу цвета свинцового сурика и выше. Через неделю она знала о профессоре все, и стало ясно, что ей поручили роль его внушительного сторожевого пса. К ней приезжало много «сыновей», пара «дочерей» и очень много «девочек», которые оставались жить на неопределенный срок. Все тем или иным боком имели отношение к предприятию мистера Фишберна (ныне усопшего), а их присутствие на лестнице всегда было недолгим, шепотным и скрытным. Гектор жил замкнуто, несмотря на сильное ощущение, что за ним наблюдают и шпионят. Миссис Фишберн стремилась пересказать ему все о своей жизни и «делишках», но у него редко было время, так что он ходил мимо ее присматривающейся, прислушивающейся двери на цыпочках. Она состояла в каком-то знакомстве с Соломоном Даймондом, чье имя никогда не произносила, а звала лишь «Барином». Сперва Гектор не понимал, как ему здесь полагается выживать и применять свое время. Затем начали приходить книги. Интригующие, затем незаурядные, затем необыкновенные книги. Их приносили Солли и его головорезы вместе с едой, углем и алкоголем. Они никогда не брали денег и, очевидно, не разговаривали о книгах. Те поступали от «дядюшки Хайми и его приятеля», который, надо заметить, отличался изумительным вкусом и познаниями. Казалось, каждый том ссылается на предыдущий и каждая кривая дорожка, куда ступал Гектор, будет размечена в следующем томе, словно тот — указатель или легенда на карте. Так недели перетекали в месяцы, а месяцы прокрадывались в годы.