– Давико! – позвала Челия. – Помоги мне!

Я понял, что всматриваюсь в глубины глаза. Я не знал, сколько времени прошло. Стряхнув с себя оцепенение, я с тревожащей неохотой отложил глаз.

Челия склонилась над раненым, пытаясь остановить кровотечение. Все тряпки промокли насквозь. Очевидно, я надолго потерялся в артефакте. Глаза убийцы были открыты. Он был в сознании, смотрел на меня. Попытался что-то сказать. На губах пузырилась кровь.

Я наклонился к нему.

– Кто тебя послал? – спросил я. – Кто тебя послал?

Повинуясь внезапному порыву, я схватил драконий глаз. Положил под руку убийцы и снова спросил:

– Кто тебя послал?

Но теперь глаз казался мертвым.

Раненый облизнул губы. Что-то прошептал. Я склонился ближе, пытаясь разобрать его последние слова, гадая, что следует испытывать к нему: жалость, отвращение или ненависть.

Он вновь попытался заговорить, но слова обернулись булькающим выдохом. И он умер. Его тело обмякло, как бывает, когда человека покидает душа. Я отпрянул, ожидая, что дракон вновь станет кормиться, но глаз спал.

– Что ж, – вздохнула Челия, – теперь мы никогда не узнаем.

Я смотрел на несостоявшегося убийцу. В этот миг я осознал, что он молод. Ненамного старше нас. Он мог быть студентом университета. Вполне мог, учитывая участие Пьеро в заговоре.

Я сел на корточки. Было странно думать об этом. Юнец всего на пару лет старше меня сидел в засаде и ждал нас, чтобы убить.

В темноте раздалось эхо шагов.

– Прячься, – прошептал я.

Мы ускользнули подальше от мертвецов.

Шаги и факелы. Эхо человеческих голосов. Появился Каззетта, сопровождаемый солдатами с эмблемой в виде волка и солнца – символом элитного подразделения люпари.

– Выходите! – позвал Каззетта. – Заговорщики мертвы. – Он посмотрел на нашего пациента. – Больше не дышит?

– Да.

Каззетта поморщился, словно съел что-то тухлое.