– Тебе не хватает секретных книг отца, верно? Но ведь теперь у тебя есть своя собственная.

Слово, которое она использовала, имело двойное значение. Либри сегрети – так можно назвать наши банковские гроссбухи для торговли и обязательств, хозяйские бухгалтерские книги, которые отец держал в библиотеке. Или, если вы не банкир, так можно было назвать эротические книги, которые хранил отец.

– Дело не в книгах, – сказал я.

– Я тебе не верю.

– До чего ж ты надоедливая, – проворчал я. – Жаль мне твоего будущего мужа. Ты высосешь его досуха, как та фата Калибы.

– А мне жаль твою жену. Она сама высохнет, точно мумия, дожидаясь, пока ты ее наполнишь. – Челия театрально прижала руку ко лбу. – Ай! Где мой Давико? Ему следует гладить мои бедра, но он оставляет меня одну в ночи, совсем одну, а сам гладит холодное дерево. Ай. Какая я несчастная, вечно одна.

– Ты считаешь себя такой умной.

– А я и есть умная.

– Я не глажу дерево, – сказал я и тут же об этом пожалел.

– Дергаешь корень, гоняешь шкурку, душишь священника…

– Почему бы тебе просто не уйти?

– Почему бы тебе не раскрыть мне свой секрет?

Она напоминала собаку, вцепившуюся зубами в крысу. От такой не избавишься. Я отошел к перилам балкона, желая оказаться подальше от дверей. Посмотрел на лежавший внизу куадра, гадая, чем бы ее отвлечь.

Челия приблизилась и оперлась о перила рядом со мной. Ее дыхание клубилось облачком в холодном ночном воздухе. Она плотнее закуталась в шаль.

– Однажды мы договорились, что не будем хранить друг от друга секретов. Что всегда будем говорить правду.

– Я не лгу.

– Но скрываешь. Это то же самое.

Я отвернулся.

– Неужели наши клятвы так мало значат? – спросила она. – Я рассказываю тебе все мои тайны. А ты мне – нет. – В ее голосе звучала обида. – Я твоя сестра, но ты все равно считаешь меня недостойной доверия.

– Дело не в этом.