– Я бы не сказал, что он был живым, – добавил я. – Но он был… – Я по-прежнему не мог это описать. – Мне казалось, будто я дракон. Я был живым, но дракон стал частью меня или воспользовался мной… – Других слов у меня не было. – Казалось, мы были единым целым, были связаны. И вместе могли видеть всех живых существ. Казалось, будто я часть… – Я снова поискал подходящие слова. – Ну, всего.

Отец нежно погладил поверхность глаза, вглядываясь в него.

– Однако теперь ты ничего не чувствуешь?

Я покачал головой:

– Быть может, он теперь мертв. Быть может, отправился вслед за душами, которые сожрал.

Каззетта предположил, что не стоит держать рядом с собой столь опасную вещь.

– Лучше запереть его в хранилище вместе с деньгами и драгоценностями. Спрятать его и забыть.

Отец криво улыбнулся:

– Я думал, тебя ничем не напугать, мой старый друг.

– Это древняя вещь. Она лежала в песках Зурома. Кто скажет, почему ее там погребли? Быть может, она проклята и спрятавшие ее люди хотели, чтобы она никогда не нашлась.

– Я думал, ты не веришь в фат, джиннов и проклятия, – усмехнулся отец.

Каззетту это не смутило.

– Я его не понимаю. А я не играю с тем, чего не понимаю. Его нужно спрятать.

– Най, – отмахнулся отец. – Это напоминание о нашей силе. Он остается. – Отец снова всмотрелся в драконий глаз. – Сейчас он ничего не делает? – спросил он. – Совсем ничего?

Я покачал головой:

– Он… молчит.

Отец еще мгновение смотрел на меня.

– Что ж, в таком случае будем наблюдать за ним. Ты будешь наблюдать. И скажешь, если он вновь зашевелится.

Каззетта неодобрительно зашипел, но отец принял решение и перешел к действиям. Мы договорились, что будем держать случившееся при себе и что Каззетта напомнит Челии никому не рассказывать об увиденном.

И потому драконий глаз вернулся на отцовский стол, а мы переключили внимание с артефактов прошлого на заговоры настоящего.