Челия пожала плечами:

– Я иду куда хочу и когда хочу, и мне нравится ночная тишина. – Она с любопытством рассматривала меня. – Но ты, Давико, всегда спишь по ночам. Ты, который всегда ложится в постель вечером и всегда просыпается утром, теперь лишаешь себя ночного отдыха. – Она подошла к дверям библиотеки, встала рядом со мной и оглядела резьбу: множество фат, разливающих и пьющих вино. – Ты щупал фат? – фыркнула она.

– Нет!

После нападения двери библиотеки заменили на новые, изготовленные из более тяжелой древесины и, чтобы скрыть это, украшенные причудливой резьбой. Мифические девицы кувыркались, чувственные и удивительно живые. Виноградные листья и грозди плодов создавали видимость приличий, а на самом деле распаляли любопытство и воображение зрителя.

Одни фаты играли в прятки среди переплетающихся лоз, другие плавали в речных заводях и купались в водопадах. Третьи сидели скрестив ноги на лугу и пели огромным быкам, что мирно положили голову им на колени. Четвертые заманивали мужчин в лес, или собирали цветы, или разливали вино.

– Я не щупал фат, – возразил я.

– Нет. Ты всего лишь их трогал. – Она вздохнула. – Ты ди Регулаи, Давико, но вот он ты, замерзший в темноте, гоняешься за шаловливыми нимфами, когда тысячи живых, теплых девушек с радостью согреют твою постель. Нужно нанести визит сиа Аллецции и покончить с этим.

– Я не гонялся за нимфами.

– Най. Конечно нет. Ты просто любовался искусством. – Она провела ладонью по двери, лаская выпуклости. – По крайней мере, у тебя хороший вкус.

Двери действительно впечатляли, их заказали в мастерской ди Биччи за тридцать нависоли. Достаточно, чтобы больше года кормить мастера и его семью, да и всю мастерскую. Гуардио ди Биччи славился изяществом своих изделий, однако резьбу на дверях выполнил его ученик по имени Орвик, уроженец севера. Говорили, что Орвик умеет чувствовать человеческие формы, скрытые в мраморе, и слышит, как поет дерево во время резьбы, направляя его руку, чтобы отыскать силуэты, скрытые в дубе, или кедре, или белом тополе, и освободить их. Именно из-за него Ашья обратилась к ди Биччи – и, хотя об этом не говорили, мастер получил заказ при условии, что к дереву прикоснется только его ученик.

– Чужеземец талантлив, – сказала Челия. – Но для постели нужны подружки поживее этих.

– Почему у тебя всегда все сводится к сексу?

– Почему тебя всегда так легко смутить?

У меня не было ответа. Пьеро – я испытал боль, вспомнив, каким он был, вечно пьяным и хвастливым, – Пьеро любил рассказывать о своих победах: о пекаре, которому наставил рога; о вдове, которую согрел; о дочери фермера, которой овладел в стогу. Антоно говорил, что его отец посещает молодую женщину в соседнем доме и каждый месяц выплачивает ее мужу сумму за ежедневные визиты в обеденное время. Дюмон, прежде чем сбежать, рассказывал о куртизанках и их секретах, об их фокусах с языками и пальцами, о том, сколько раз засевал их поля… И конечно же, мне это было интересно, но казалось чем-то личным, о чем не стоит болтать.