Но я солгал.

Хотя душа дракуса не пошевелилась, когда я коснулся ее вместилища, я очень четко почувствовал ее. Сущность дракона словно заполняла весь глаз. Под молочной поверхностью глаза пылала печь жизни, и я мог ощутить ее жар, положив ладонь.

Конечно, он спал, но это был сон пресытившейся змеи, которая вынуждена бездействовать, отягощенная добычей в брюхе. В таком сне она растет и растет, пока не сбросит кожу и не выползет на поиски более крупной жертвы.

Я сам не знаю, почему не сказал об этом отцу. Трудно судить, повлияло ли это как-то на события, которые произошли позже. Разумеется, в тот момент я бы снискал уважение, если бы объяснил, что чувствую существо в глазу, если бы поведал о странной связи между собой и древним чудовищем. Я мог высказать совершенно безумные предположения. Мог заявить, что нас с драконом соединила судьба. Что я читаю его мысли. Что касаюсь его мощи. Уверен, это произвело бы впечатление на отца и Каззетту.

Однако я промолчал.

Быть может, я слишком долго жил среди людей, практиковавших фаччиоскуро. Быть может, хотел сохранить что-то личное в своей жизни, где меня постоянно изучали, подталкивали и проверяли и где все полагали, будто знают меня как облупленного. Быть может, я вспомнил тот давний случай, когда рассказал семье, что видел теневую пантеру, а мне никто не поверил. Или, быть может, на меня повлиял дракус, заставив желать скрытности, как драконы, по слухам, желают золота.

Даже сейчас я не могу понять свои мотивы.

В последовавшие недели я часто возвращался в отцовскую библиотеку. Иногда сидел и украдкой рассматривал глаз, работая с гроссбухами или слушая переговоры за доской. Иногда стоял под дверью, если библиотека была заперта. А иногда, в глухой ночи, когда все другие спали, прокрадывался к дверям, прижимал к ним ладонь и чувствовал обитавшее внутри создание.

Оно было там. Словно зуд. Оно было живым. Между нами существовала какая-то связь.

Я прижимал руку к двери, ища его, ища то присутствие, то таинственное существо. Силился уловить медленное дыхание, ощутить огромные сложенные крылья, свернутый хвост…

– Ай, Давико. Что ты делаешь?

Я отдернул руку, чувствуя, что краснею, словно меня поймали за чем-то постыдным.

В коридоре стояла Челия, с шалью поверх ночной рубашки – уже сказывалась подкрадывающаяся осень. Челия хмурилась, озадаченно разглядывая меня. Не знаю, как ей удалось подобраться, разве что я слишком сосредоточился на драконе.

– Ничего не делаю, – ответил я и попытался сменить тему. – А ты? Почему бродишь по коридорам среди ночи?