– Одно яйцо или два? – игриво спросила Челия толпу. – Или весь его крошечный член целиком?

– Челия!

Она склонила голову.

– Да, милый Давико? Ты не хочешь лишаться члена? – Холодное лезвие прошлось по мошонке. – Не хочешь петь, как пташки катреданто? – Кинжал пощекотал обнаженный член, вновь коснулся яиц. – Ты вообще заметишь отсутствие яиц, Давико? Ты же понятия не имеешь, что с ними делать. Заметишь, что их не стало?

Все смеялись, а я в ужасе смотрел на нее. Я хотел сказать что-то, отыскать доводы, чтобы убедить ее не совершать эту дикость. Но слов не было, только придушенный, напуганный вой. Я одновременно был внутри своего тела и снаружи, смотрел, как Челия играет веселую роль, сперва позабавившись с моим пенисом, потом угрожая трахнуть меня в зад кинжалом. Она играла на публику, заставляя мужчин смеяться. Я лежал под ней, глядя, как она это делает, и одновременно взирая на происходящее с высоты.

Глаза Челии сузились с новой злобой.

– Знаете, – сказала она парлу, – даже без члена и яиц он все равно будет опасен.

Она провела ножом по моему животу, оставив красную полосу. Поднялась выше, к груди. Острие кинжала замерло во впадине моего горла.

– Вы уверены, что он нужен вам живым? – Это был небрежный вопрос, скучающее любопытство.

– Он может пригодиться.

Я сглотнул. Нож щекотал мне горло. Челия смотрела на меня, как на кусок мяса. Уж не всадит ли она кинжал в мое тело вопреки желаниям парла? Я больше не был для нее человеком, не был тем, кого она знала, тем, с кем спала. Тем, кого любила. В ее глазах не было никаких чувств ко мне. Они были мертвыми, как пещеры Скуро.

Все люди смотрели, затаив дыхание, завороженные представлением девушки, которой выпал шанс осуществить долгожданную месть. Нож Челии скользнул по моей щеке. Я попытался отстраниться.

– Держите ему голову.

Сильные руки стиснули мой череп. Челия нарисовала лезвием маленькие круги на моих щеках, затем в ее глазах блеснула новая идея. Она надавила. Я почувствовал боль от пореза. Челия провела ножом по моей щеке. Я вскрикнул, но ее это не остановило. Лезвие рассекло мою плоть.

– Сфаччито, – прошептала она.

– Нет.

– Ты принадлежишь мне, – сказала она.

– Умоляю!.. – прохныкал я.

– Умоляешь? Твоя семья сделала из меня рабыню. – Она провела ножом по другой щеке, оставив второй порез. – Вы превратили меня в сфаччиту.

– Мы сделали из тебя члена семьи, – прошептал я. – Пожалуйста. Я любил тебя.