Я царапал, и колол, и дергал, и наконец достаточно расшатал прут, чтобы перейти к следующему. Я намеревался вытащить камни рядом с прутьями, чтобы сделать канавку, через которую смогу протиснуться, однако вес, давивший на эти камни, был огромен, а цемент крепостью не уступал тому, что держал купол Катреданто-Амо. И все же я не сдавался. Я был червем Скуро. Каждое мгновение бодрствования, когда рядом не было Акбы, я посвятил борьбе с камнями. Я ослаб в заточении, и работа давалась очень тяжело. Но постепенно цемент поддавался. И постепенно стачивалась ложка. Она превратилась в острую палочку.

И стала короче.

Еще короче.

Еще короче.

Наконец я признал, что одной ложки для освобождения не хватит. При такой скорости мне их нужны десятки. Едва ли я сумею выбраться, сделав подкоп, но теперь мой инструмент очень остер…

И это навело меня на мысли о других способах бегства.

Если только удастся заставить Акбу открыть решетку…

Пришлось постараться, но наконец, разъяренный моими предположениями о том, как мать зачала его, совокупляясь с псами, он решил открыть клетку и побить меня как раба, которым я и являлся.

Он кинулся на меня с яростью фаты. Я вогнал заточенную ложку ему в живот.

К сожалению, это было не лучшее оружие. Я едва не выпустил ложку, когда протыкал одежду. Потребовались три удара, чтобы ранить Акбу. После чего ложка от крови стала еще более скользкой. Она застряла в его животе и вырвалась из моей руки, а потому я не смог завершить начатое.

Я бросился к решетке, однако переоценил собственные скорость и силу и недооценил Акбу. Тот схватил меня за ногу и затащил обратно, а потом сам выскочил наружу. Последним, что я услышал, был лязг захлопнувшейся двери, скрежет замка, спотыкающиеся шаги в тоннеле и прерывистое, булькающее дыхание.

После этого ко мне очень долго никто не приходил.

В конце концов другой слуга принес еду, сопровождаемый стражником.

– Где Акба? – спросил я.

Они молча вывалили еду в лохань и ушли.

Наверное, Акба умер. Наверное, в его рану попала инфекция. Наверное, я проткнул ему кишки, и его брюхо наполнилось дерьмом. Эта мысль мне понравилась. Возможно, последний удар был достаточно сильным. Возможно. Однако я остался один в темноте – без ложки и без новостей. Я пытался расшатать камни пальцами, но обломал ногти, прежде чем высвободил маленький кусочек цемента.

Время шло. Оно начало сплетаться и расплетаться, подобно темным косам в волосах Челии. Акба вернулся, шипящий, злобный и прискорбно живой, чтобы плевать в кухонные объедки, которые приносил для меня. Чтобы давать или не давать мне пищу по своему усмотрению.