И он ушел.
Я смотрел, как Аллессана оцепенело поднимает разорванное платье и накидывает себе на плечи. Следил за ее неверными движениями, когда она пыталась починить одежду. Она больше не сверкала, как в первый раз, когда я встретил ее в Мераи. Она превратилась в тень красавицы, которая всего лишь месяц назад была добра ко мне за столом калларино. Я говорил ей, что все мы – лишь карты в огромной игре в карталедже. Никто из нас не защищен. Я испытывал огромную жалость к ней, к девушке, которая попала в сеть, откуда не могла выбраться, к девушке, которую швырнули на скалы отчаяния.
Она годится.
Отличался ли я от калларино? Или был точно таким же? На самом деле я не знаю. На самом деле существу, в которое я превратился, было все равно. Я уподобился дракону. Мы пожирали целые деревни без колебаний и сожалений. Что в сравнении с этим одна девушка?
Я потянулся к ней. Используя силу драконьего глаза, я не дал ей покинуть библиотеку. Точно так же, как когда-то драконий глаз позвал меня, теперь я позвал ее.
Я напевал, соблазняя ее. Эту уловку дракон использовал на протяжении всей своей жизни, чтобы выманивать добычу из густых лесов и глубоких каменных пещер, а потом обрушиваться на нее сверху. Это была гипнотическая песнь, и я использовал ее, без сомнений и стыда. Я звал Аллессану. Приказывал. Манил.
У дверей Аллессана остановилась. Повернулась, обвела взглядом комнату, чувствуя, что не одна. Крепче прижала к себе порванное платье, прикрываясь от присутствия, которого не видела, но четко ощущала.
Ее взгляд упал на драконий глаз.
Она не могла устоять перед моим зовом. Она шла с опаской – но шла. Приближалась к столу. Приближалась к глазу. Приближалась ко мне…
Наклонившись, она вгляделась в мой глаз. Я страстно зашептал, призывая ее коснуться меня. Она неуверенно подняла руку, готовая погладить кристаллическое ископаемое.