А потом я накинулся на дракона и ударил.

Ай. Мы сражались.

Ай. Ужасно чувствовать такую чешуйчатую тварь в своем теле, управляющую твоими мускулами, сухожилиями и костями. Она дышала моими легкими, качала кровь моим сердцем. Не могу описать это насилие, ощущение врага внутри себя… Это хуже, чем сталь, которая проскальзывает в твои кишки, хуже, чем кочерга, которую тебе вгоняют в зад. Нет ничего ужаснее дыхания дракуса под твоей кожей.

Но я сражался. Я сражался всем оружием, что у меня было.

При помощи отточенных чувств я сперва приковал себя к холодному каменному полу узилища, потом к капанью воды, потом к грохоту ударов Акбы по решетке, потом к топотку крыс, потом к запаху дерьма и гниющей пищи – и из этих чувственных нитей построил лестницу наверх и поднялся по ней. Я заполнил свой разум архитектурой палаццо, и он вырос вокруг меня, а я шагал по нему. Камень за камнем, колонна за колонной я воссоздал путь в библиотеку, распахнул двери, встретился лицом к лицу с драконом и победил его.

Я отделился.

Собрав всю свою волю, я поместил себя не внутрь драконьего глаза, но за его пределы, а дракона с ревущим, скрежещущим воплем изгнал.

Я стал целым.

Я открыл глаза. Меня окружал ледяной мрак подземелья.

Мое горло пылало огнем. Все тело болело. Я был покрыт потом.

Перекатившись, я пополз к стене, по которой стекала вода. Рухнул лицом в пол, пытаясь лизать прохладную, чистую жидкость. Коснулся языком лишайника, мха и влаги. Утолил жажду и замер.

Я долго лежал там, изнуренный, покрытый синяками, дрожащий и слабый. Печаль приблизилась и попыталась оседлать меня, вместе с жалостью к себе и страхом, но им нужен был другой, более слабый Давико, и они ушли прочь.

Я выпил еще воды. Нащупал пищу и поел. Собрался с силами. А потом снова потянулся к драконьему глазу.

Само собой, дракон с ревом атаковал, но я был наготове, и на этот раз мы сражались не внутри моего тела, а внутри его глаза. Я обрушился на него со всей силой и волей, давя, вторгаясь и увеличиваясь, и, хотя дракон отбивался, и ревел, и скользил, и свивался, и царапался, и плевался кислотой и огнем, я не остановился, потому что больше не был тем Давико, которого он сокрушил прежде.

В конце концов, когда мы основательно потрепали друг друга и устали, я пригласил дракуса сесть и поговорить.

Даже если бы я выставил на доску сладкий чай и горький сыр, наши переговоры не могли бы быть более формальными. Кто из величайших персон банка мерканта может сказать, что сидел парлобанко с драконом?

Мы друг другу не нравились, но симпатий и не требовалось. Однажды отец сказал, что мы заключаем союзы не с друзьями, а только с врагами. И это был наш случай. Мы с драконом не были друзьями, но могли принести друг другу пользу. Я хотел получить его силу, а у него были свои желания, и на этом основании мы пришли к согласию.