Челия.

Ай. Видят фаты, я ненавидел ее. Но сейчас, пытаясь удержаться на обломках своей души, я вцепился в нее, а она подняла меня вверх, и в то мгновение я понял ее и простил окончательно.

Все мы обломки кораблекрушения в водовороте. Остаться на поверхности – уже победа.

Челия привела меня в гавань. Воля столь сильная, что никакая цена выживания не казалась слишком высокой. Воля, которая ни разу не дрогнула. Я вцепился в нее, как тонущий моряк цепляется за обломок дерева.

Я не сдамся.

Не знаю, сколько я пролежал в оцепенении. Думаю, много дней, потрясенный мощью того, что было драконом. Ужас и величие драконьих воспоминаний рвали и швыряли меня, и с каждым разом от моего я оставалось все меньше. Но я не отпускал Челию и ее железную волю. Девушка, которая погубила меня, теперь помогала мне удержаться на плаву среди истощения, боли и страха. И наконец, когда я думал, что больше не вынесу, она вытащила меня на берег покоя, в то место внутри, что не погибло.

Огромный драконий разум бурлил вокруг, населяя меня, но это был не конец.

Медленно, мучительно, скрытно я собирал осколки.

Подобно тому, как осколки разбитого окна можно собрать, переплавить и вновь изготовить целое стекло, я собрал осколки себя и принялся творить из них что-то новое. Кусочек за кусочком, воспоминание за воспоминанием, я делал себя целым. С дисциплиной разума, которую отточила изоляция, и чувствами, которые отточила тьма, и незыблемым примером Челии, которая вела меня, словно фата огня, я собрал себя заново – не мягкое существо, которым манипулировали враги моей семьи, не доверчивого мальчика, который пал под натиском вражеских мечников. Не последнего ди Регулаи, жертву пыток калларино. И не ребенка, который рухнул под напором дракуса.

Моя душа – если она у меня осталась – была слишком искалеченной, чтобы просто починить ее. Вместо этого я взял обрывки себя и сделал из них нечто новое. Этот процесс был почти таким же ужасным, как увечья, причиненные мне врагами, потому что превращал меня в нечто чужеродное.

Есть истории о существах, сделанных из множества других существ: голова быка, тело человека, клешни краба, копыта козла. Так я воссоздал себя. Каждое действие, которое я совершил, превращая себя в новое существо, казалось преступлением. Я взял жестокость калларино и фаччиоскуро Мерио. Любовь к хаосу Фурии. Беспощадную тьму Каззетты. Бесстрашие Агана Хана. У Филиппо я взял бесстыдство. У своего отца – стратегическое мышление. У Ашьи – силу. А у Челии – ее железную волю.

Я пустил в дело все. Все удовольствия и унижения, всю любовь, всю увечья, все пытки… Я выковал из них нового себя. Это было богохульственно, потому что те части меня, которые не уничтожил дракон, я уничтожил сам. Я плавил, гнул, отбивал и перековывал то, что от меня осталось, и то, что мог украсть, – и превратил себя в новое существо. Более умное, жесткое, целеустремленное и злобное.