Затем все, кто окружал Хичжон, также начали обсуждать отношения К. и Сынми. Кто-то утверждал, что произведения К. до сих пор значимы и нельзя игнорировать их влияние на всех коллег К., как старших, так и младших, так как его романы занимают важное место в мире литературы. И что если бы Сынми не была дочерью К., то ее книги не читались бы мужчинами среднего возраста, она бы попросту не смогла бы получить от них читательской поддержки. Кто-то также заявил, что из-за подобных предубеждений ее работы не могут оцениваться справедливо и что именно из-за этого, к сожалению, ей не остается иного выбора, кроме как писать под псевдонимом. В тот день Хичжон впервые услышала, как другие люди обсуждают К. Когда она впервые встретила его, она искала информацию о нем, но узнала лишь то, что у него есть жена и дочь. Прошлая жизнь К. никогда не была одной из тем для их разговоров, тем более если это касалось подробностей о его семье, и в то время Хичжон не проявляла интереса к другим писателям, если на то не было какой-то особой причины. После того случая Хичжон рассказала К., что узнала о его связи с Сон Сынми, и несколько раз задавала вопросы о том, как его дочь решила пойти по стопам отца и стать писателем. Но К. ни разу не попался на ее уловки. Он делал вид, что тщательно обдумывает, что ей ответить, а затем незаметно переключал внимание на саму Хичжон. Например, из любопытства спрашивал, была ли она счастлива в отношениях со своей семьей. Он задавал вопросы так, чтобы иметь возможность изложить точку зрения Сынми через Хичжон, которая также была единственным ребенком в семье, а после, когда Хичжон начинала делиться своей историей, он что-то добавлял от себя или давал советы. Хичжон задавала вопросы без особых ожиданий на то, что К. ответит. Как бы настойчива она ни была, она знала, что он никогда не станет рассказывать подробностей своей жизни до того момента, пока не инсценировал собственную смерть.

– Что ты думаешь, Хичжон?

В те моменты, когда К. смотрел собеседнику прямо в глаза, он никогда не отводил взгляда первым. Хичжон, раз за разом поддаваясь этому взору, вызывающе глядела в ответ прямо ему в глаза, но каждый раз ощущала укол унижения. Она больше не спрашивала К. о его дочери. А он после этого спокойно продолжил читать романы Сынми. Но теперь и Хичжон начала читать их, пытаясь найти там отголоски К. Однако по сравнению с отцом в них чаще встречались упоминания о матери, за исключением этого никаких следов К. в романах Сынми не было. Хотя Хичжон чувствовала, что все мужские персонажи были созданы по образу К., одновременно с этим она понимала, что никто из них не был на него похож. Хичжон думала, что совсем не понимает К. Иногда она размышляла о том, что может быть для него просто надежным инструментом, но углубляться в эти мысли ей не хотелось. Она решила, что К. практически ничем не отличается от нее. Их отношения, грубо говоря, были всего лишь сделкой, которая имела длительный срок. Это было своего рода безысходностью. Чем больше Хичжон принимала такое положение дел, тем более парадоксальным образом ей приходилось бороться с чувством зависимости и с ожиданиями, которые накапливались внутри ее. Не то чтобы она надеялась на какие-либо нежные чувства, близкие к отцовской любви от К., просто она хотела, чтобы он воспринимал ее как компаньона. Она хотела понять то чувство изолированности, которое росло по мере того, как ее существование открывалось миру извне. Но нельзя было требовать объяснений этого чувства у того, кто добровольно выбрал одиночество, дистанцировавшись от всего мира.