Но стоило ей только сесть за стол, положив перед собой чистый лист бумаги с намерением что-либо написать, как она начинала чувствовать, что зашла слишком далеко. Возможно, ей следовало покинуть К. еще в тот момент, когда она поняла, что то, что она от него получала, не являлось для нее предопределенным будущим. Разумеется, если бы Хичжон могла повернуть время вспять, она бы не узнала того, что может с ней произойти и по большей части вряд ли бы смогла отказаться от собственных успехов. К. становился все старше, и если не брать в расчет какие-то иные обстоятельства, то Хичжон понимала, с чем ей придется столкнуться, в каком положении она может оказаться. Она неоднократно обещала самой себе, что совсем скоро наступит тот момент, когда она оборвет связи с К. Совсем скоро… Вот только еще немного… Совсем чуть-чуть…

Ей пришлось разбираться со всем самой. Одна из ее знакомых, с которой Хичжон общалась какое-то время, но впоследствии отдалилась из-за собственного беспокойства, как-то сказала ей важную вещь. О том, что многие люди исчезают из нашей жизни бесследно. И не всех мы способны запомнить. Да и необязательно всех помнить. Жизнь не заканчивается только потому, что мы перестаем использовать все данные нам ею ресурсы. Некоторые из нас решают исчезнуть по собственной воле, просто так. Она сказала Хичжон, что писательство – не судьба, а своеобразный акт прощания с теми вещами, в которые мы до сих пор верили, но в то же время не сомневались в том, что они для нас судьбоносны. Пока Хичжон играла роль писательницы и встречала разных людей, она поняла, что это все же было своего рода серьезным решением. Как и все прочее в этом мире, есть то, чего люди попросту не смогут преодолеть без определенного на то уровня решимости.

История, которую К. оставил в рукописи, была тайной, что должна была умереть вместе с Хичжон в будущем, если бы только она не почувствовала вину и не была в таком замешательстве. Даже если бы у нее хватило смелости рассказать об этом кому-либо, ей бы все равно не поверили. Для Хичжон это казалось чем-то далеким. Именно поэтому она просто отдала рукопись Сынми. Хичжон удалила все файлы, которые, как можно было предположить, были написаны после смерти К., и создала единый документ, содержащий в себе сотни, нет, миллионы воспоминаний о его жене и дочери. С того дня, как Хичжон решилась оставить эту рукопись перед дверью лаборатории Сынми, она уже приготовилась распрощаться со всем.

Лицо Сынми, казалось, горело огнем. Она побежала в уборную, так и не вернувшись на свое место. Через некоторое время и сама Хичжон поняла, что та больше не придет, и когда она уже собиралась уходить, Хичжон увидела счет за два кофе, который был заказан, но который она даже не успела отпить. Среди всех отрывков текста, что удалила Хичжон, не было ни единого упоминания о Сынми или ее матери, а также их отношениях. Ей было крайне любопытно, на чем основывались догадки Сынми касательно ее отношений с К. Возможно, он не был хорошим отцом или супругом. Но, даже если и так, Хичжон никогда не смогла бы понять то яростное желание отречься от любви собственного отца, который уже покинул этот свет. Это казалось ей неправильным, особенно в те моменты, когда она начинала задумываться о собственной жизни, где она всецело зависела от родителей, ровно до того момента пока не встретила К. Но, с другой стороны, ей всегда невероятно хотелось получить их одобрение.