Токифуйю сжал зубы:

– Такой власти у меня нет.

– Токи, – тихонько сказал Нацуами. – Я ведь вижу, когда ты врешь.

Через расселину в потолке лил дождь. Тяжелые капли пахли железом. Это была кровь.

Хрустнуло пламя. Токи опустил голову.

– Это выполнимо. Если я разорву эн между человеком и божественным именем, этот человек забудет бога и связь с ним в прошлом и настоящем. Ее невозможно будет возобновить. В памяти останется лишь чувство – как будто на месте, где раньше что-то было, образовалась пустота. – Токифуйю ссутулился. – Даже неприлично, насколько легко люди забывают тех, кто был так сильно к ним привязан.

Хайо обратилась к Авано:

– Решишься оборвать эн с Волноходцем – и на этот раз ты его спасешь. Он не вспомнит тебя, но будет помнить, что кто-то уберег его от падения, когда он не справлялся сам.

Они обменялись взглядами. Невезение петляло и кружило в воздухе.

– Он освободится от меня? – горько спросила Авано.

– Никогда. Ты будешь его призраком, Авано-тян. Ты всегда будешь стоять у него за спиной, но он не сумеет назвать твое имя и прогнать прочь.

– А я никогда не буду свободна от тебя, Хайо-тян, не так ли? – Авано вцепилась зубами в грушу. По подбородку потек сок. – Ведь ты, в свою очередь, спасешь меня, поскольку сама я не справляюсь. А это та еще эн.

– Именно так, – ответила Хайо. – И я прошу за это прощения.

Авано притихла, замолчала. Потом рассмеялась. Она хохотала и хохотала – сперва тихим грудным смехом, а потом громко, взахлеб, обхватывая себя руками:

– И что же мне сделать, чтобы разорвать эн с Волноходцем?

– Я готова предложить тебе ад ручной работы.

Туман боли и голода, клубившийся в глазах Авано, рассеялся. Она была в полном сознании.

– Ты отомстишь за меня?

– Твоим похитителям. Да.