– Полагаю, ты хочешь сказать, что твои действия не поддаются осмыслению мелкого жалкого человечишки вроде меня, так что это был вопрос с подвохом.
– Не обижай меня, лживо называя себя «мелким жалким человечишкой».
– Ладно. Нет ничего «мелкого» и «жалкого» в том, чтобы быть человеком. Ты наложила на Мансаку проклятие, чтобы он сжег храм в Хаманоёкохо, и науськала на него полицию. – Хайо переложила гладкое белое яйцо на тарелку Полевицы. – Где сейчас мой брат?
– Мансаку Хакай здесь.
– Во сне? Или буквально?
– Во всех смыслах. У меня тоже есть храм в Хаманоёкохо. Чуть севернее храма Сжигателя. Вы с братом оба там, крепко спите.
– Я принесла тебе семена-зубы из храма Токифуйю.
Полевица аккуратно откусила яйцо. Солнечного оттенка желток растекся по губам.
– Принесла.
– Ты уже отозвала полицию? Или это зависит от новых условий, которые ты мне поставишь?
– Заносчивое невежественное дитя. Но сообразительное. – Полевица облизнулась. – Да, я сниму с Мансаку все подозрения, если ты пообещаешь молчать.
– О существовании сада Волноходца.
– Да.
– Это же не только его сад, – догадалась Хайо. – Он и твой тоже. Ты выращиваешь хитоденаши вместе с Волноходцем. – Хайо вспомнила, что Авано говорила, будто к отравлению Токифуйю причастен не только Волноходец. – Это ты подослала на площадь куколку с яшиори, чтобы утопить Токифуйю в Межсонье и освободить доступ к его храму. Это сделала
– Именно.
– Ты умеешь оживлять солому. У тебя есть быстрый доступ к яшиори, потому что ты покровительница полиции.
– Правда.
– А мне ты признаёшься, потому что все идет ровно так, как тебе нужно. Мансаку в твоих руках, и его обвиняют в поджоге. У меня в кармане семена хитоденаши, и это наверняка незаконно. К тому же мы не местные, мы пришли на Оногоро