– Благодарю, – вторил Джек, прошел еще немного между новыми, еще не отшлифованными временем, ветром и руками гулей могилами, и нашел могилу старую, полуразвалившуюся, на которой капли застывшей за ночь крови образовывали узор-мильфлер.
Место, куда Пак заманил его, и место, где Джек нашел то, от чего у него до сих пор ныло, жгло в грудной клетке. Он поднял кончиками пальцев брошенную на земле цветочную ветвь, покрытую нераспустившимися бутонами клематисов, и, забыв об осторожности, сделал то, что должен был.
«Самайнтаун? Почему ты хочешь назвать город именно так?» – спросил Джек у Розы однажды, целую вечность тому назад.
«Потому что мы встретились в Самайн, – ответила она ему тогда. – Теперь это мой любимый день в году».
Застегнув рубаху до горла, чтобы скрыть следы своего плана, Джек двинулся нетвердой походкой к особняку Винсента Белла, стараясь не слишком сутулиться и кряхтеть. Он уже знал, что там его будет ждать новый хозяин города и дома: голая ежевика, прежде оплетающая ворота, распушилась и покрылась ягодами. Соломенные куклы разом к нему повернулись, рассаженные на перилах крыльца, и даже верхушках тыкв с голубыми огоньками внутри, когда Джек вдавил палец в кнопку дверного звонка.
Ему открыли незамедлительно. Он даже позавидовал такой скорости и прыти – очевидно, те самые куклы сообщали Ламмасу все, что видели, даже раньше, чем то же самое делало Чувство Джека. Одна такая, с отличающимся от остальных лицом, – напомаженная и как будто более хитрая, прозорливая, с улыбкой, как у ее хозяина, – торчала у показавшегося в проеме Ламмаса прямо из кармана пальто.
– Это картофельные пирожки? – спросил он, подцепив рукой в перчатке и сдвинув в сторону вафельное полотенце, наброшенное на корзинку, которую Джек поставил перед ним. – Ты что, Красная Шапочка?
– Ты где‐то видишь у меня шапку?
– Я у тебя даже головы не вижу.
– Вот именно. Я оставил ее дома. Поэтому и пирожки я купил, а не от бабушки принес или приготовил, – честно признался Джек. – В пекарне по пути за полцены продавали, вчерашние. Никто другой не брал, ну, сам догадываешься, почему. Решил добрым делом хозяевам помочь, да и с пустыми руками идти неприлично, когда собираешься в гости. Скорми их уткам там, голубям или своим подручным, я не знаю.
Судя по тому, с каким голодным видом Пак выглянул из-за спины Ламмаса, сглотнув слюну, за судьбу пирожков Джек мог не переживать. Он демонстративно протиснулся между ними двумя и молча, с неприсущей ему наглостью двинулся по коридору к спальне Доротеи. Встречающаяся ему по пути прислуга низко склоняла голову, но не перед ним, а перед Ламмасом, идущим следом. В глазах их всех стояли слезы – три бедные женщины остались с этими чудовищами под одной крышей один на один, когда Ламмас пришел сюда и предъявил права на дом как на свой собственный. Ибо прямых наследников у Винсента не было, а тех, кто посмел бы возразить Ламмасу, и подавно.