– Ну же! – воскликнула Лора в исступлении еще полчаса спустя. Она остановилась перед фонарем, в котором зажегся зернистый зеленый свет, и запрокинула голову к болотному огню, что висел под козырьком вместо лампы. Обращалась она, конечно, не к нему, а просто ворчала в воздух: – Ламмас, это важно! Имей совесть. Я отравила ради тебя целый город! Сделай одолжение и удели мне жалкие пять минут. Эй!

Лора перехватила куклу за ее плетенный поясок и потрясла перед своим лицом так, чтобы она посыпалась. Лоскутная юбка тоже заметно поредела за то время, что Лора таскала куколку вот так, метала и швыряла, вымещая злость. Она успела и покривляться перед ней, и побить, и даже пожонглировать, прежде чем окончательно сдалась. Вернулась к тыкве, чтобы посадить куклу на место, и потянулась вверх, к скрюченному корешку…

Но затем один из ее соломенных жгутов вместо рук поднялся и указал направо.

Лора сначала даже не поверила. Может, просто ветер играет с ней? Она ткнула в куклу пальцем и специально вернула на место ее руку, но та поднялась опять. И помахала вверх-вниз, как стрелка.

Друзья. Доносчицы. Зоркие глаза и указатели. Преданные слуги. Вот что такое эти куклы – жуткие, болтающиеся на деревьях по всему городу, как висельники; сидящие на витринах, оградах, бдящие неустанно, неустанно же подслушивающие. Неудивительно, что Ламмас так легко обвел весь город и Джека вокруг пальца. Эти куклы, марионетки-трупы, прожорливые цепкие цветы… Даже без Херна, той вампирши и других помощников он превосходил их четверых по всем критериям: сила, хитрость и, главное, безумие. Ламмас был везде, а Самайнтаун уже давно стал Ламмасградом. Возможно, гораздо раньше, чем Джек впал в этот глубокий вечный сон.

Лора снова посадила куклу на колени и поехала по ее указке. Сначала вправо, мимо чана с яблоками, где энергичные лампады не оставляли другим участникам и шанса; затем левее, когда кукла вдруг завалилась куда‐то в бок, будто упала нечаянно, но, стоило Лоре ее поставить, как она сделала это опять. И прямо, прямо, через мост и Светлый район, мимо сцены. Там Лора мельком увидела Душицу, взмыленную, измотанную, поющую непрерывно чужой репертуар, потому что другие музыканты, очевидно, отказались и потому что Ламмас вряд ли ей, как и всем, оставил хоть какой‐то выбор.

Вскоре кукла указала на берег Немой реки, точнее, на тропу, что шла ей параллельно, уходя к Старому кладбищу. Именно эту тропу так иронично сторожил во время Призрачного базара Джек.

Лора, пока ехала, невольно представляла, как он вышагивал по ней со своей косой и как болотные огни подсвечивали ему дорогу. Лорелее же никто почему‐то не светил: огней тут не было, лишь несколько фонарей мерцало вдалеке, и там, где могильный холод сталкивался с теплом толпы на площади, соломенная кукла наконец‐то вновь махнула ей. Лора вздохнула с облегчением: слава Осени, ей не придется трястись до самого кладбища по брусчатке! Руки, крутящие колеса, уже начинали уставать.