– Хорошо.

Лора не колебалась. Сожаления, предупреждала Тита, молниеносно ее убьют, но Лора сожалела бы куда больше, если бы не сделала этого. Ее ждала мучительная смерть…

Она оттолкнулась от спинки кресла и потянулась к Ламмасу. Бледная, дрожащая ладошка выглядела слабой, когда зависла над его рукой, но неожиданно окрепла. Вместо того, чтобы схватить семечко, Лора сомкнула пальцы у Ламмаса на запястье.

Перчатка, мягкая на ощупь, сползла вниз. Лора нечаянно чуть ее не сорвала. Она дернула Ламмаса на себя так резко, что сама едва не вывалилась из кресла. Ему не оставалось ничего, кроме как нагнуться, чтобы устоять ровно на ногах, и тогда Лора вытащила из сумки вторую руку, а вместе с ней – кинжал с круглой рукояткой. Жемчуг в ней загорелся, будто око распахнулось. Лора использовала его лишь однажды, но отлично помнила, как это делается – как им убивать. Ее коляска чуть не ушла в сторону, колеса опять заскользили на траве, но Лора не промахнулась. Занеся кинжал почти над головой, она первым ударом погрузила его Ламмасу в грудную клетку больше, чем наполовину, а вторым – по рукоять. Лишь тот самый глаз остался торчать снаружи… И снова почернел.

Ламмас пошатнулся.

Но устоял. Выпрямился, сделав шаг назад от Лоры, и, пока она задыхалась, будто пробежала марафон, – сердце колотилось от страха где‐то в горле, – снова хмыкнул. Длинные пальцы в скомкавшейся перчатке обхватили основание ножа и без церемоний выдернули его, словно заусенец, прежде чем демонстративно уронить на землю. Из прорехи в пиджаке и на рубашке сочилась только пустота.

– Ах! Глупая, глупая Лора, – зацокал языком Ламмас. Не то чтобы Лора ожидала увидеть его кровь – в конце концов, у Джека ее тоже не было, – но то, каким невредимым он остался, вызвало у нее горькую досаду. – Ты что, влюбилась в меня? Боюсь, я неподходящий для обмена твоих ножек кандидат. Это тело умереть не может. Оно уже мертво.

Лора была уверена, что кинжал в ее сумке голоден настолько, что только вонзи его в чужую плоть – сожрет и не подавится. К сожалению, она ошиблась. Но попробовать все же стоило, ведь так? Или, может, нет…

Она успела только пискнуть, не то что запеть или действительно изобразить пылкую любовь. Последний глоток воздуха вошел в легкие со свистом, но уже не вышел: рука в перчатке сжалась на ее горле так, что о возможности вновь дышать она могла только мечтать. Зато успела почувствовать запах гнили, такой кислый и тухлый, будто воткнутый ею нож вскрыл на груди Ламмаса не плоть, а просроченные консервы. Коляска опрокинулась назад – Лора сама нечаянно толкнула кресло, когда Ламмас поднял ее одной рукой, а она принялась брыкаться, пока еще могла. Парализованные ноги, болтающиеся тяжким грузом, не были оправданием для того, чтобы покорно умирать. Коль не могла пинаться, так царапалась; коль не могла бежать, так извивалась. Не было ни шанса, ни надежды, поэтому остались только вредность и целеустремленность. Вот куда, куда Лора вообще полезла?! Будь неладна эта Титания с наказом Ламмаса отвлечь!