– Только головы ведь нет, правильно? Будет неловко, если в процессе окажется, что нет чего‐то еще, ну, я имею в виду…

– Все на месте! – выпалил Джек тут же. – Клянусь.

Роза хихикнула и довольно замурлыкала ему в шею, отчего по всему телу Джека – и там, в наличии чего засомневалась Роза, тоже – прокатились вибрация и жар, выжигающие весь стыд, все сомнения на своем пути. Роза всегда пахла, как цветок, и на ощупь она была такой же – точно бархатные лепестки, раскрывалась под пальцами Джека, развязывающими ее ночную сорочку. Она‐то уж точно была живой и человеческой в отличие от него, но он все равно любил ее сильнее. Джек знал об этом – по крайней мере, был в том убежден – и не возражал. Хотя бы так. Хотя бы раз. Хотя бы сейчас почувствовать, каково быть ее и с ней.

Но, вопреки ожиданиям и потаенным страхам Джека, всегда готовому к разочарованиям, это между ними случилось не единожды и даже не дюжину раз, а повторялось почти каждую ночь на протяжении многих лет. Роза в его объятиях, полный смеха и свежего хлеба дом, город, растущий день ото дня, как тыквы и кукуруза росли на их полях – единственный, кроме ядовитых цветов, урожай, на какой была пригодна почва Самайнтауна. Это было самое счастливое время в жизни Джека.

Но все рано или поздно заканчивается – и счастье в том числе. Джек, будучи Джеком, не мог познать те же беды и невзгоды, что познавали другие люди и его прелестный розовый цветок. Потому, когда тот увядал, он мог лишь наблюдать. Проклинать дни, что пронеслись перед ними слишком быстро, и слушать, как проклинают теперь его самого.

– Ну же, верни ее! – рыдала Доротея на подушке, что еще хранила запах лимонного тоника и ромашки, чай с которой Джек заваривал накануне. Он будто и вправду верил, что это поможет, коль не справляются микстуры лучших врачей и молитвы, с которыми уже повзрослевшая, сама обзаведшаяся морщинами До расставляла по комнате Розы черные свечи.

С травинками амброзии и зверобоя, они коптили, и их треск напоминал злорадное шипение. Все прочие свечи, голубые, Доротея вынесла за пределы дома, в том числе ту завитую, Первую, в стеклянном фонаре, словно это она принесла в их семью несчастья, хоть и стояла там еще до ее рождения. Под постелью Розы, тело которой унесли всего несколько часов назад, лежала перевернутая спиритическая доска, плетенные тканевые куклы, ритуальные ножи… Чтобы спасти мать от чахотки, Доротея перепробовала все, что не рискнул или не додумался испытать Джек. Хотя он обращался ко всякому, и даже больше. Проводил возле ее постели недели и долгие месяцы, все то время, что она болела, то выкарабкиваясь на свет, то скатываясь обратно в пропасть. В последний раз Джек почти поверил, что заговор ведьм работает и Розе стало лучше, она смогла сама спуститься к качелям на задний двор, взяла его за руку и улыбнулась.