И Юлиан поделился своим замыслом. Выслушав, королева уже сама не выдержала и шумно заходила по комнатке, отчего подол ее платья потянул за собой пыль. Взгляд ее с каждой минутой становился все свирепее, как у старой волчицы, которая приготовилась бороться с грозным медведем за своих волчат.

– Я готова биться за каждый год, – наконец сказала она. – Даже если это будет стоить мне жизни! Но ты? Не угрожает ли тебе опасность от долгого пребывания во дворце?

– Это уже не так важно, – холодно ответил Юлиан.

* * *

В один из дней перед грядущими событиями Юлиан отлучился к подземному озеру, которое притаилось под дворцом, в развалинах храма юронзиев. С веками храм просел еще глубже в холм, и нижние его этажи оказались под водами реки Химей, затопленными и сокрытыми.

Озеро было тихим, вода в нем – неподвижной, будто мертвой. Повсюду пахло сырым пометом, а под черным-пречерным сводом зала попискивали летучие мыши, глядя блестящими глазками вниз, на тревожно расхаживающего туда-сюда вторженца. Наконец из озера показалась темная фигурка демоницы. С едва слышным всплеском она вышла на берег, к руинам, протянула к Юлиану свои белые руки, на которых бряцнули подаренные им браслетики. Глаза ее снова были печальными.

– Послушай, душа моя… – сказал он. – Если наш план удастся, то я отсрочу смерть Элгориана, чтобы он смог пожить по-человечески. Однако нам нечего противопоставить такому злому бессмертию, ведь сердца демонов надежно спрятаны. А просто ждать свершения их планов, покорившись, я не собираюсь! Поэтому рано или поздно все закончится. Их месть лишь вопрос времени! Колесо сомнет и меня, поэтому я пришел сказать… Впрочем, ты и сама все уже знаешь… Не гляди на меня так, не плачь… – Юлиан сам с трудом сдержал колючий ком в горле. – Что-то в тебе с каждым годом все больше человеческого и меньше звериного, Вериателюшка… Все чаще плачешь, хотя раньше даже не знала, что это такое. Как долго ты жила, скитаясь в звериной шкуре, пока мы не встретились на Сонном озере? Пятьсот лет, тысячу? Или с момента Слияния? Не тяни белые руки… Уйди прочь, я о тебе пекусь. Сокройся в водах, затаись, чтобы уберечься, душа моя, чтобы и тебя не настигла их беспощадная кара. А я пришел сюда в последний раз. Больше здесь не покажусь… – И он, нежно поцеловав ее, сказал то, что в последнее время говорил слишком часто: – Прощай!

Вериатель горько расплакалась, вырвалась из объятий и прыгнула в воду с жуткими рыданиями, от которых содрогнулся весь зал. Все вокруг наполнилось исступленным писком напуганных мышей, которые зашумели и захлопали под каменным потолком.