От этого игра со временем становилась все более опасной.

Они вернулись после тяжелых походов на Сатрий-Арай, где свирепствовали горцы со своими набегами на Бахро и Джамогеру. Захватить их не представлялось возможным. Сами горцы называли себя людьми ветра, и в этом крылась толика правды, ведь у них не было столицы. Даже богами их являлись не Праотцы, а пустынные гарпии, небо, скалы и солнце – этим сатрийарайцы напоминали скорее дальние южные народы, произошедшие от юронзийцев, чем оседлых рассиандов. Поэтому поход имел целью скорее утолить жажду горячей крови Элгориана. Тем не менее врагов у новой империи не осталось. Отдельные ненавистники, мелкие колючие заговоры, неустойчивые соседи, порой совершающие набеги, – это было. А вот устрашающих врагов, каким казался в свое время Нор’Эгус, уже нет. Элегийская империя готова была поглотить весь Юг своей разинутой пастью, в которой сверкали, что клинки, золотые зубья, и во многом ее целостность обеспечивал принц Элгориан.

Он вырос умным, находчивым, чрезвычайно храбрым, по-королевски великодушным, хотя порой бывал вспыльчив. Глядя на него, Юлиан часто задавался вопросом, как так сложилось, что ягненок на заклание превратился во льва, и нет ли в этом злой насмешки судьбы?

* * *

Порой определенные стечения обстоятельств, совершенно необычные, случаются не только с людьми, но и с богами. Даже боги подвластны этой самой судьбе, власть над которой приписывают сами себе.

В летнюю ночь 2172 года Морнелий продолжал лежать в своей постели. Над ним клубились пары опиума, выходящие из золотой трубки, а подле него стояла маковая настойка. Все его существование, то есть существование его тела, теперь сводилось к вечному опьянению. Он лежал так уже четыре года. Четыре года он не мог ясно мыслить, не мог ответить на удар в спину. Его слабости разгадали и обернули против него самого.

В эту ночь рабыня сидела над ним, приводя его облик в порядок: причесывала, намасливала. Намаслив, она принялась натягивать на тощее тело белоснежную льняную рубаху. Ей в этом помогала вторая рабыня. Всем казалось, что король постоянно мерзнет, поэтому огонь в угловом камине старались поддерживать даже летом, особенно в прохладные ночи. Сейчас этот камин едва освещал комнату, и языки пламени лениво долизывали последнее полено.

Девушка продолжала одевать короля, щурясь и сжимая в неудовольствии губы.

– Ничего не вижу, – шепнула она тихо. – Амария, зажги лампу.

– Я к лампе не пойду.

– Сходи, лентяйка! – зашипела первая.

– Там достопочтенная спит!.. Я не буду ее обходить!