А потом Мать разорвала объятия.

Почему? Они не понимали.

Их встретил неизвестный мир, в котором свет сменялся тьмой. Луна и солнце им напоминали о былой беззаботности, а в небе они замечали подобные им звезды. Но в остальном это оказалось иное, материальное обиталище. Здесь проливалась кровь, а странные существа, имеющие плотные оболочки, безжалостно убивали других существ и друг друга. Когда они явились, белоголовые шиверу прозвали их demone – «души предков», после чего это имя закрепилось за ними и их потомками в тысячелетиях. Им что-то говорили, падали перед ними на колени, а они лишь чувствовали смутное беспокойство, что вернуться им уже не по силам. А позже выяснилось, что плотные оболочки также имеют души и, в общем-то, чем-то похожи изнутри, разве что в тысячи раз мельче, да и свет у них тусклый, похожий на гаснущего светлячка, в то время как сами демоны пылали солнцем.

Демоны познавали все вокруг себя, напоминая этим детей. Поэтому они бездумно занимали эти оболочки, изгоняя из них их прошлых обитателей. И вместе с ними две несовершенные половинки тоже попытались понять, каково это – иметь сосуд. Он тогда сразу решил, что будет мужчиной и никем иным. А она, покорившись, стала женщиной. Они пришли к этому по наитию, наблюдая, как порой сливаются по ночам в страсти влюбленные, сплетаясь телами, что походило на то, как и сами они тесно переплетались душами в их мире. Пока их братья еще играючи прыгали то в младенцев, то в стариков, забавляясь поодиночке, эти двое уже повсюду шли вместе, держась за руки. Их не интересовали кровавые обряды, власть или сила – они наслаждались исключительно друг другом. У них еще не появилось личных имен, но они уже очаровались прелестью этого нового мира. Небо над ними переливалось голубым и золотым цветом оттого, что Мать дышала! Они по-детски восторгались мерцанием звезд, осеребряющей снега луной, дивными птицами и их щебетанием, плесканием рыбы в кристально-голубых водах. Им нравился воющий ветер, которому они пытались подпевать. Одной-единственной молитвой они вздымали горы, чтобы полюбоваться их ростом и мощью, чтобы возвести себе дома, как у людей, только каменные и куда большие в размерах. Их удивлял дождь: и едва моросящий, и прибивающий к земле. Они приходили в неописуемое восхищение от трескучего огня, который порой расползался по лесам и поселениям, обгладывая все вокруг.

* * *

Одно из таких горящих поселений и привлекло их. Они тогда шли по присыпанной золой земле. Ночь отступала. Они явились, когда поселение было тихим и лежало в объятиях смерти, а брошенные лачуги уже дотлевали. Она улыбалась. Ее смоляные волосы волнами лежали на плечах, лицо дышало молодостью, а глаза сияли, как летнее полуденное небо. Ей нравилась эта молодость, прекрасная, беззаботная, так как она отражала ее невинную душу. Нравилась эта молодость и ему. Он находил в этом усладу для взора. Их тела, принадлежащие некогда родным брату и сестре, укрывали шерстяные одежды. Они не чистили одежды, им было необычно заботиться о своем сосуде, который можно просто-напросто сменить, когда он износится. Они и раздевались лишь затем, чтобы стать ближе друг к другу, пылко обнявшись на одной лежанке.