– Убей его скорее, Вериатель! – закричал Юлиан, задыхаясь.

И рыдающая Вериатель продолжала сдавливать сердце. Оно вновь треснуло, из его широкой трещины вдруг вызволился чистый свет магии. Ослепнув, Юлиан застонал. Свет дугой прорезал небо, разогнал тучи, и стало неудержимо ярко, как не бывает даже в летний жаркий полдень. Где-то за деревьями вспучился ручей, а вода в нем встала столбом в неистовом рычании. Завыв от ужаса, Мафейка бросила свою мать, обернулась кобылицей и прыгнула в воду, которая стремительно обращалась в пар. Бросив на дочь прощальный взгляд, Вериатель продолжала сжимать конструкт своими белыми руками, пока он не рассыпался в мелкую крошку. Облако света окутало пущу Праотцов и всех присутствующих. В этом нестерпимом сиянии, давящем на глаза и тело, все и закончилось… Ощутив острую боль, которая разлилась будто по всему телу и нигде одновременно, Юлиан истошно завопил и бросился к Вериатели, чтобы найти ее, – но не нашел. От нее ни осталось ничего, ничего, напоминающего о том, что она когда-то жила. Рыдая на сто голосов, он ползал безумным зверем по земле, будучи слепым, и загребал землю… но тщетно. Рядом с ним яростно кричал и джинн, когда из ниоткуда вдруг стали появляться полчища гримов, которые летели, бежали и ползли со всех сторон. «Это моя Мать! Моя! Мой Свет Матери… Прочь, пропащие души! Прочь… – голос его то отдалялся, то приближался. – Вы упустили свой шанс! Прочь! Не разевайте рты, не касайтесь ее Святой души! Это мое!»

Но и его голос вдруг поблек, истончился. И вот посреди спешащих к магическому источнику гримов встала еще одна тень: высокая, страшная, подпирающая собой небо. Ее тысячи злых глаз напоминали рой звезд, а сама она казалась густой непроглядной ночью. Затем тень скрючилась, поглядела вокруг себя своими тысячами глаз, которые стали пропадать, и, сродни другим гримам, начала пожирать то, что потеряла, будто и не узнавая ничего вокруг. Так ей и суждено будет бродить до скончания веков вместе с другими своими братьями, утратившими искру сознания много раньше, чем она.

Когда свет сделался слабее, в удивительно тихой пуще послышалось звонкое осыпание порталов. Несколько человек прошли по сухой листве между платанами, переступая через вспученные корни, пока не вышли на полянку, где все произошло. Посреди поляны они обнаружили двоих: обгоревшего мертвого короля и лежащего поодаль в изогнутой позе вампира, на лице которого отражалось бессильное безумие. Один из незнакомцев покачал головой, огляделся в рассеивающейся белизне, которая вскоре станет новым магическим источником, и наконец заметил высокого грима. Он обошел качающегося грима, который не признавал никого и не успел принять запоминающейся формы, и снова скорбно качнул головой.