– Куда вы? – окликнул его у кордона щуплый бледный солдат со следами чахоточного румянца на впалых щеках. На патрулирование улиц, очевидно, бросили даже самых хворых. Джоэл искоса поглядел на него, ничего не ответив. Солдат застыл в нерешительности, к нему с суеверным ужасом подскочил товарищ, вполголоса шикнув:

– Пропустить! Это же тот самый охотник, который…

«Который что? Который выжил после встречи с Вестником Змея?» – подумал Джоэл.

Его пугало, что история с легендарным сомном привлекает все больше внимания. И, что еще хуже, фигура скромного охотника превращается в новый миф Вермело. Но теперь ситуация играла на руку, ему дали слишком мало времени на свободные перемещения. Город снова превращался в опасное место вне зависимости от района. И слова Умана о стене не давали покоя: «Стена в полном порядке? Быть такого не может… Я же видел! Видел! А что, если… это я – Вестник Змея? Очередная маска?»

Джоэл невольно ощупал лицо, устало провел по волосам. Они оказались относительно чистыми – теперь перегруженный мозг выхватывал даже ненужные детали. Зато события прошедшего дня терялись в нечеткости образов и ощущении нереальности произошедшего. Джоэл и не помнил, когда принимал душ после боя, – он много чего не помнил за эти сутки. Но превращение в монстра ни за что не забыл бы. К тому же немногочисленные свидетели сталкивались с тварью, когда Джоэл патрулировал улицы вместе с Ли или находился в Цитадели. Алиби для самого себя выстраивалось нерушимое. И все же… что-то грызло изнутри. Может, он стал частью сомна, когда вступил в разговор? Может, маска вплавилась в него, как жук в слезу янтаря? Может, он вплавился в маску?

Он не знал, уже ничто не знал наверняка, кроме того, что с каждым шагом нарастает тревога за Джолин: бунтовщики ядовитыми змеями добрались и до квартала Ткачей. Кое-где дымились пепелища недавних поджогов, кто-то с потерянным ужасом собирал остатки покрытого сажей скарба. Иные чинили сорванные с петель двери. Сумбурное и ожесточенное сражение у стены позволило врагу прорваться в город. Мишенью выбирали дома наиболее зажиточных горожан.

Вскоре показался знакомый переулок. В цвета извести небо упирался конек старой замшелой крыши. Пекарня стояла безмолвная и сумрачная, как и весь оцепеневший район. Джоэл взбежал по ступеням и негромко постучал.

– Кто там? – донесся встревоженный голос. – Сегодня не принимаем заказы.

– Джолин… это я, Джоэл.

Голос сорвался в тревожный хрип. За дверью послышалось движение, суетливое, неуверенное.

– Не открывай! – сварливо окликнула с верхнего этажа жена Зерефа Мара. Но она закашлялась и быстро замолчала.