Его неподвижные растопыренные пальцы, его опущенные плечи – все выдавало в нем отчаявшегося бойца, проигравшего свое последнее сражение. Его вечный бой с неудачами закончился катастрофой, и на Джоэла обрушилось чувство вины, привычное, но невыносимое: это ведь он заключил сделку с Энн.

Ради этого они разворошили осиное гнездо в борделе и нашли тетрадь Рыжеусого, а потом случился бунт юго-западных трущоб, за ним стачки и новый бунт. Как будто потянулась черная цепь страшных событий, как будто все потрясения связывала единая неуловимая сила, проклявшая их с Батлером. Они оба боролись со злом и, как хотелось верить, творили добро. Но в награду получали лишь большее зло. Кто-то смеялся над ними. Сам Змей? За что над Батлером? Или только над ним, Джоэлом, видящим странные сны? Бил по самому больному: по друзьям, по боевым товарищам. Батлера уничтожал морально, Ли изводил кошмарами, а на несгибаемую Энн нашел управу в лице роковой случайности.

– Так что произошло? – отвлекая себя от очередной теории заговора, решительно переспросил Джоэл. Батлер вздрогнул.

– Мы… патрулировали в квартале Рыбаков у озера Добрар. У самого берега. Внезапно… что-то выскочило из воды.

– Рыба? – не понял Ли. Озеро Добрар кормило город обильным уловом, и никто не считал его опасным.

– Нет, это был сомн. Прятался в воде.

– Раньше сомны так не умели, – недовольно нахмурился Джоэл. Он замечал все больше странностей в поведении тварей. Обычно они не обладали зачатками сознания и не охотились подобно хищникам-животным, а метались без цели и понимания того, где находятся. Но, похоже, эта тварь подготовилась к атаке, хитро притаившись под водой или в камышах. Батлер рассказывал сбивчиво, но общий смысл улавливался и ничуть не успокаивал. Мелькнуло предположение, что всеми новообращенными управляет единый разум, тот самый Вестник Змея. Но механизм все еще оставался непонятен, как и местонахождение твари. И случившееся с Энн не помогало трезво раскладывать факты.

Джоэл сходил с ума от тревоги и, не замечая, нервно кусал грязные ногти, как в детстве. Дурная привычка возвращалась к нему в минуты предельного напряжения. Он привык действовать, сражаться, добиваться, добывать ответы. Но теперь жизнь Энн зависела от безликих врачей в белых масках, от их навыков и знаний, унаследованных от ученых прошлых времен.

Говорили, двести лет назад почти всё умели лечить, даже лепру и чуму. Оставалось быть благодарными за то, что деградирующим потомкам достались знания об изготовлении антибиотиков. Иначе лечили бы по старинке: хлебом с паутиной. Впрочем, от шока и кровопотери умирали и тогда, и в минувшие светлые эпохи без Змея.