Джоэл не представлял, сколько времени выдержит эту гнетущую неизвестность. Хотелось верить, что Батлер преувеличивает и никто ему не говорил про невысокие шансы на выживание. Нет, нормальный врач не должен так говорить! Впрочем, обнадеживать тоже.

– Энн так быстро разделалась с ним, так стремительно… Я думал, что все в порядке! А потом она упала… И рука… ее рука… Хаос проклятый, за что… Это я виноват!

Батлер снова закрыл лицо крупными ладонями, плечи его задрожали. Джоэл и Ли уже не пытались успокаивать его или бить по щекам, чтобы привести в чувства. Только сели рядом по обе стороны и на два голоса тихо убеждали: ни в чем он не виноват. А он не верил и никогда бы не поверил, что все – козни Змея.

Джоэл тоже привык доверять лишь разуму, но ныне череда совпадений кидала в мир мистики, складывались единым неуловимым орнаментом и сны, и видения, и слова святителя Гарфа. Но где же тот Страж, что спасает всех? Где тот, кто защитит от несправедливых случайностей? За что страдал Батлер? За что терзались они все в когтях Змея? Джоэл не ведал, молится ли он или ропщет, задает ли вопросы или кидает ответы.

Время терялось в изгибах пружинок, заключенных в колбы мерцающих лампочек. Они меркли и выключались, когда в окна полился яркий утренний свет. Снаружи буйствовала, как в насмешку, ласковая весна. Миновали грозы, холод уступил место теплу, развернулись листья. Березы сбросили сережки, и плодовые деревья отдали ветру свой цвет. Торжество природы не задумывалось о бедах людей, не чувствовало их страхов, не замечало боли. А раздробленная душа просила дождя, грома и молний, лишь бы заглушить в себе внутренний вой. Но комнатенка давила тишиной.

Давно объявили пробуждение города, охотникам полагалось отоспать свои тревожные пять часов. Но какой уж сон! Внутри все смерзалось и переворачивалось, до тошноты отзываясь резью вдоль живота. Такой тревоги не случалось испытывать даже при встрече с легендарным сомном, но тогда-то испугался за себя, не хотел умирать, как все нормальные создания, сотворенные для жизни, а не для жертвоприношений.

Теперь же парализовало бессилие, кололо под языком стеклом неверных фраз. Батлер сходил с ума в самообвинении, а Джоэл сокрушал себя за это ненужное самоуничижение друга. Все Змей! Только Змей, древний асур, на которого не нашел управы израненный Страж. Бросил их умирать и сам загибался у святителя Гарфа, как Энн где-то там, в руках чужих людей со скальпелями.

Время не двигалось, оно набухало, как огромный нарыв, раздувалось в пределах скользкой трещащей оболочки. Хотя нет, трещали все те же лампочки – вернее, единственная лампочка, освещающая коридорчик без окон, который отделял госпиталь от комнаты ожидания. И ничего не оставалось, кроме этого треска. Они ждали. Батлер обхватил себя за плечи и медленно раскачивался из стороны в сторону, точно ребенок, убаюкивая себя. Ли нервно вздыхал, поминутно стирая несуществующий холодный пот со лба.