Элейна оценила себя в зеркало. Под глазами немного темнело, но это лишь признак усталости. Немного подкрасить, и она будет чудесной, образцовой княгиней.

– Я не всегда обитала внутри головы.

– Под моим влиянием.

Элейна застыла.

– Вот ты… – сказала она. – Ладно, так и есть.

– Значит, поговоришь с моим папой? – Теддан расплылась преувеличенной улыбкой – зубастой, полной надежд и фальшиво-невинной.

Элейна не удержалась от смеха:

– Ага, как займу трон, немедленно поставлю под удар свой авторитет и престиж, уламывая твоего отца предоставить дважды опозорившей его дочурке третий шанс на полудостойную жизнь.

– Я не зря в тебя верила! Я люблю тебя, Элли.

– И я тебя люблю, – сказала Элейна и, серьезно глядя Теддан в глаза, повторила: – И я тебя.

На мгновение маска легкомыслия соскользнула с Теддан, и взгляды обеих женщин встретились. В глазах и уголках рта своей родственницы Элейна прочитала тревогу, сожаление и непокорство. Цену, что общество взимает за право наперекор правилам быть собой, и силу эту цену платить.

И не догадывалась, что кузина увидела в ней, но Теддан сказала сама:

– Не знаю, радоваться мне за тебя или печалиться.

– Беру оба, – сказала Элейна, и позади нее открылась дверь.

Две другие послушницы, с куда более длинными, чем у Теддан, волосами, с поклоном внесли полдюжины пар туфель, чтобы новая княгиня выбрала обувь для обряда у главного алтаря. За ними еще три послушницы, уже с красками для лица и перчатками, коли она захочет надеть перчатки. Теддан отошла, освобождая место для грандиозного представления, что зовется властью.

Элейна сдалась на милость распорядка. Слуги, послушницы и жрицы порхали вокруг нее возбужденно, как вспугнутые птицы. Потом настанет черед величественной церемонии при дворе, а затем и на публике. Очереди поздравительных встреч с главами великих домов, всеми теми, кто посещал ее только вчера, выражая свои соболезнования. Объезд города, если она пожелает его совершить, либо возвращение во дворец, принадлежащий отныне ей. А после того недели, месяцы и годы кропотливой, изматывающей работы на износ – того, что Гаррет зовет «установкой». Ее кошмара тех месяцев, когда престол занимал отец. Теперь на его месте она – значит, ей будет еще хуже. Но пока ей примеряли разные туфли, разные серьги, наносили всевозможные теплые оттенки на щеки и губы, страх, как ни странно, уменьшился.

Стало заметно, что возвышение уже не так подавляло ее, как прежде. Ее второе «я», Элейна а Саль, перед которой расшаркивается двор, а знакомые кичатся близостью, та, что взросла поверх нее и вокруг, точно панцирь рака, сейчас была сильнее прежнего. Но у нее есть Теддан, ее подруга, и Гаррет, ее любовник. Есть Халев Карсен, хотя до сих пор непривычно было думать о нем в каком-то качестве, – Халев Карсен, ее советник. Трое людей, которые знают, какая она взаправду, а какая нет. И их ей достаточно. Их и еще отца.