Стали собираться ночные грезы, уводя обычные мысли в незнакомый край, открывая воспоминания о вещах, которых точно никогда не бывало. Он поплыл вдаль по спокойной реке уютного сна. Мир потускнел и погас.

Стук в дверь вырвал его, вздрогнувшего, из дремоты – сердце молотило о ребра со скоростью барабанщика. Он потянулся перебинтованной рукой за кинжалом и умудрился выронить его, грохнув об пол.

– Кто там? – спросил он у кромешной черноты.

– А сколько народа ты пригласил? – ответила Элейна а Саль.

Когда он открыл, перед дверью стояла только она. Свисали неуложенные волосы, а плащ из простой шерсти был полностью обесцвечен луной.

– Ты одна?

– Внизу в карете охранник. Ему меня ждать не впервой.

Гаррет посторонился. Плащ шелестел на ней мягче листьев. Когда девушка заговорила опять, голос сипел от утомления:

– Прости, я виновата. Мне не нравится, что из-за меня ты потерял должность.

– Потерял непредвзято. Я и правда слабо соответствовал службе.

– Все равно, они должны… – начала она, и он прервал ее.

Ее губы были сладкими, словно Элейна только что лакомилась карамелью. Ее дыхание приятно грело кожу под подбородком. Они стояли в темноте, прижимаясь друг к другу, словно два пьяницы у трактира. От ее волос пахло дымом и ладаном.

– Я буду… – произнесла она, сбилась и снова вернулась. – Я буду пользоваться тобой этой ночью.

– Что соизволите, повелительница…

– Нет. Давай без этого. Даже не шути так. Я не хочу быть ею, когда я с тобой.

– И не будешь. Ты – это лишь ты. А я – это я.

– Вот так будет куда лучше. Ты ведь согласен?

– Да, – сказал он. Почувствовал, как она кивнула. Провел рукой. Она замерла, напряглась и с выдохом обмякла. – Значит, нас только двое и больше на свете никого нет? Покажи мне, какая ты, когда мною пользуешься.

Они лежали в кровати, прижимаясь друг к другу. Он водил пальцами по ее коже чуть ниже ребер, чувствуя щекотные мурашки. Луна отползла в сторону, и свет выделял лишь небольшой квадрат на полу у стола.

– Обнаженная ты прекрасна, – проговорил он.