У инлисков есть собственное название для ночи между погребением старого князя и увенчанием нового. «Гаутанна». Предполагается, что в это время рубежи между обыденным миром – кирпича и камня, воды и деревьев – и чудесным – богов и духов – наиболее преодолимы. Он что-то не припоминал, чтобы ночь после похорон князя Осая особо отличалась от остальных. Однако с приходом сумерек ощущение, будто по улицам бродят боги, начало нарастать. В ветре, стучавшем ставнями и завывавшем в трубах над Новорядьем, слышались слова. Город, казалось, замер на грани между испугом и безудержным, своевольным разгулом. А может, допускал Гаррет, на этой грани находился лишь он сам.

Темнота надвигалась медленнее, чем он ожидал. С улиц доносились разные голоса. Две собаки перебрехивались или играли, пока не заорал какой-то мужик, и лай вдали стих. Тишина лишь казалась безмолвной, потому что он давно привык к толкучке казармы. А до того – к постоянному присутствию родственников и слуг. Йен могла сидеть внизу, в своей лавке, а могла отлучиться в город по делам. В любом случае это первая ночь в его жизни, когда он по-настоящему, совершенно один.

Он не сообразил купить свечу или лампу, поэтому сумрак ничто не тревожило. В темноте он разделся и лег на матрас, хотя спать не хотелось. Раненая рука глухо пульсировала под перевязкой. Поскрипывало и бормотало про себя деревянное здание, каждый отзвук казался громче, потому что был внове. Мимо промчал экипаж, не замедляясь, процокали копыта, прогрохотали колеса. Он пытался представить, где Элейна сейчас и чем занимается. Вдруг она, погруженная, скорее всего, в городские дела, нечаянно задумается о нем. Он намечтал себе, будто слышит ее шаги по половицам прихожей. Пустая блажь, корыстная и едва ли правдоподобная, но и от этого сердце по-прежнему млело и замирало в груди.

В раме его окошка над коньками крыш встала луна. Бледный молочный свет придавал комнате мягкость. Разум Гаррета странствовал, перебирая одну мысль за другой, точно перескакивал по пузырькам на воде. Какую работу ему удастся найти; как Вэшш поладит с народом Ирит; где сейчас патрулируют Маур, Канниш, Старый Кабан и Фриджан Рид, если в эту зловещую ночь междукняжия не дежурят в казарме; от чего умер Бирн а Саль и могли ли они его спасти. Мысли перебивали одна другую, пока неуправляемый разум не понес его в глухие дебри. Образ Андомаки Чаалат с голодными, гибельными, рыбьими глазами восстал перед ним, и Гаррет оттолкнул его прочь воспоминанием о тоненькой красной ниточке между собой и Элейной.