– Я люблю тебя, Ила.

Он был готов услышать ответное признание, но не был готов к слезам Илайн. И даже она не знала, что с ними делать. Лицо ее оставалось таким же бесстрастным, точно вытесанным из белого камня, а по нему текли слезы. Илайн, упрямая, смахивала их, а на смену им прибывали другие.

– Ри, останови меня, – прошептала она в растерянности. – Не знаю, что со мной, но мне это не нравится.

И он сделал то, что всегда спасало его самого: прижался губами к ее губам.

«Делмар-Информер» был собственностью коммерсантов и на заре своей истории выглядел как четырехполосный торговый каталог с объявлениями. Немногим позже для привлечения читателей в нем стали появляться короткие сводки новостей, едкие комментарии о городских событиях и знаменитых делмарцах, хвалебные статьи для друзей и изобличительные памфлеты для врагов.

Имя Ризердайна не раз упоминалось на страницах еженедельника, чаще всего в сплетнях, где ему приписывали романы с особами, которых он даже не знал; иногда – в новостных сводках, если его безлюди оказывались вовлечены в дела столицы. Это окончательно отвратило его от чтения газет.

Он никогда не пытался войти в круг коммерсантов, заправляющих редакцией, ни будучи успешным дельцом, ни став градоначальником. Его советник Бейли настоятельно рекомендовал ему заручиться поддержкой «Делмар-Информер», но Ризердайн следовал своим принципам и не желал связываться с газетчиками. Так было до сегодняшнего утра, до этой треклятой заметки. В случившемся он винил себя. Из-за него к Илайн было приковано столько внимания, а он ничего не сделал, чтобы защитить ее. И в последней надежде исправить это, Риз отправился к тому, у кого не желал, но был вынужден просить помощи.

Служанка, отворившая дверь, тут же смутилась, признав в нем Хранителя Делмарского ключа, хотя Риз не сомневался, что этот дом посещали многие влиятельные люди, намного богаче и влиятельнее его самого. Потом он уловил направление ее взгляда и понял, что расплывшийся на его скуле синяк виден из-под поднятого воротника. Следом к нему подскочила другая, чтобы принять верхнюю одежду, и за то время, пока Риза занимало извлечение собственного тела из дубленой куртки, новость о его визите успела добраться до мажордома. Он – строгая вертикальная черта в графитовом костюме – нарисовался в холле и вызвался лично сопроводить гостя.

Минуя антикварную мебель, расставленную у стен, точно в музее, они свернули к распахнутым дверям, открывавшим вид на горящий камин и бархатные диваны с подушками, занимавшими больше места, чем отводилось для человека, который бы там расположился. Ризу так и не довелось испытать это на себе. В коридоре его окликнули, и разлившееся эхо сделало его присутствие в доме еще заметнее. Обернувшись, он увидел взволнованную Марту, спешащую к нему.