– Приятно, что вы следите за моей судьбой, господин Лэрд, – отразил Риз, и на этом обмен колкостями закончился.

После они обсудили детали встречи и согласовали сроки. У них были сутки, чтобы решить вопрос. Скрепив договоренность рукопожатием, Риз поспешил распрощаться, надеясь покинуть дом прежде, чем новость о его визите дойдет до госпожи Олберик.

– Не провожайте меня. Я и так отвлек вас от важных дел, – сказал он, чтобы пресечь попытку Лэрда задержать его или сопроводить до дверей, как подобало радушному хозяину.

– Признаться, перебирать письма от кредиторов и домоторговцев не самое приятное занятие.

– Вы продаете свой дом?

– Плачу по счетам. Сейчас обо мне вспоминают, когда хотят напомнить о долгах.

Лэрд бросил на него тяжелый взгляд, намекая, что Риз делал то же самое – взыскивал долги. Именно так выглядело его появление здесь: не с просьбой, а с напоминанием, кому бывший градоначальник обязан спасением своей семьи. Риз не решился спросить, почему госпожа Олберик, располагающая средствами и влиянием, не уладила его финансовых проблем, и ушел, погруженный в мысли.

Он по-прежнему был должником Охо и не представлял, какую цену придется заплатить. Накопления, что у него оставались от прошлой жизни, он вложил в новых безлюдей, чтобы восстановить дело, а жалованье градоначальника еще не позволило ему крепко встать на ноги. Разговор с Лэрдом всколыхнул в нем прежние тревоги, словно Ризу не хватало нынешних.

Он медленно двинулся по коридору – длинному и пустому. Однако, проходя мимо арки, ведущей к спальному крылу, услышал голоса и запоздало понял, что стал свидетелем сцены, которую не должен был видеть. Заинтригованный, он остановился у стены – не скрываясь, но и ничем не обозначая своего присутствия. Те двое, что стояли в нише, все равно его не замечали. Эверрайн выглядел изнуренным и пристыженным, а свежие ушибы только добавляли его лицу мрачности. Чемодан, стоящий рядом, красноречиво говорил о его намерении.

– Это я все испортила, – сокрушалась Марта, заломив руки за спину. В ее исполнении этот жест выражал сожаление и растерянность. – Если бы не моя бредовая идея, к тебе бы не отнеслись так строго. Я и подумать не могла, что отец станет копаться в подробностях твоей личной жизни.

– Он хочет тебя защитить.

– Раньше его не заботила моя репутация. – Она произнесла это с неприкрытой обидой, и если Эверрайн, судя по растерянному молчанию, ничего не понял, то Риз знал, что на самом деле значат ее слова.

Ему тотчас захотелось уйти, невзирая на то, что он собирался вернуться к разговору о таинственном господине С. из письма Олберик. И пока Риз колебался – вмешаться или тихо исчезнуть – диалог продолжился.