Ночной мрак лился из стрельчатых окон над лестничным маршем и слабел у двери, очерченной тусклым светом. С первого дня переезда Риз объявил этот дальний угол своим кабинетом, и, если пропадал надолго где‑то в пространстве дома, искать его следовало там.

По своему обыкновению, он сидел за столом, опершись на него локтями и положа подбородок на сцепленные пальцы. Риз не слышал, как отворилась дверь и в комнату проскользнула Илайн. Все, что его увлекало и беспокоило, находилось в его голове. Он заметил ее, только когда она присела на край стола – тень, нависшая над ним.

– Пришла сказать, что уже ночь на дворе. Если ты вдруг не заметил.

Риз бросил рассеянный взгляд на окно, словно проверяя, что его не обманывают, и изобразил удивление. В его мыслях не существовало времени, а потому он никогда за ним не следил. И на этот раз у него было оправдание:

– Флинн прислал письмо.

– И что там, за Перевалом? – спросила Илайн, обратив внимание на бумаги, разложенные на столе. Риз сгреб пару листов и придвинул к ней поближе, чтобы она прочитала сама.

В письме Флинн сообщал, что нашел трех пострадавших безлюдей. Дом над пропастью обрушился вскоре после гибели хартрума. Шаткая конструкция, балансирующая на краю скалы, лишилась поддерживающей силы и обвалилась. Поэтому Флинн мог полагаться лишь на заключение домографа: согласно официальным бумагам, хартрум располагался в гостиной. Сердцем дома служил старинный камин с изразцами, расписанными вручную. Когда они пропали, вину возложили на лютена. Тот не смог объяснить, куда исчезло главное сокровище, без которого безлюдь погиб.

Из этих скудных данных Илайн сделала бы тот же вывод. Лютен не мог попросту «не заметить», что творилось с его безлюдем во время разрушений. Все равно что не почувствовать, как тебе выдирают зуб. Однако заметка Флинна, сделанная позже и втиснутая между строчек, все объясняла. Он выявил странное совпадение: оба лютена находились в своих домах и ничего не слышали, а наутро жаловались на головную боль, тошноту и слабость. Флинн предполагал, что на них воздействовали усыпляющим эфиром.

– Какой изобретательный гад… – присвистнула Илайн. – Возможно, и Ржавый дом ограбили тем же способом?

– Похоже на то, – мрачно ответил Риз. Любое упоминание этого безлюдя возвращало его к мыслям о проваленной сделке.

Илайн прикусила язык и вернулась к записям. Следом за этим Флинн рассказывал о том, как исследовал Дом с портретом. Безлюдь имел богатую историю и необычную силу, подпитывающую портрет давно умершего человека. Редчайшее, но безвозвратно утраченное явление. В разрушенном хартруме Флинн застал голую окровавленную стену и выцветший холст, где едва угадывались линии человеческого лица.