«У нас есть лошади. Хочешь, прогуляемся, покормим их яблоками?»

Он не хотел, но согласился, лишь бы прервать неловкую сцену и сбежать из неуютной гостиной, где их оставили будто бы случайно.

Рин не знал, что заставило его вспомнить ту сцену в гостиной Хоттонов. Возможно, похожее чувство, что он испытал сейчас. На него давили стены, необходимость что‑то сказать и оправдать чужие ожидания. Он снова будто бы не принадлежал себе.

– Я не злюсь на тебя, – примирительно сказал отец после затянувшейся паузы. – Мне стоит злиться на себя, что я был слишком строг и не давал той свободы, которой бы тебе хватило. – Он тяжело вздохнул, будто смиряясь с утраченным доверием. – Я понимаю, это все дурное влияние. Эти твои… приятели… лютен и трактирщик…

– Домограф и владелец таверны, – исправил Рин.

– Да уж какая разница! Что они вбили в твою голову?

Рин никогда не задумывался над этим, но ответ родился мгновенно.

– Что я хочу сам выбирать свою жизнь. И что я принадлежу себе, а не семейному капиталу Эверрайнов.

Глава 28 Дом, построенный на лжи

Глава 28

Дом, построенный на лжи

Ризердайн

Резкие порывы ветра были похожи на удары хлыста. Море злилось и шумело, раскачивая судно, которое ждало Риза. Здесь, у причала, им с Илайн предстояло расстаться. Доверенный ей конверт она сжимала так крепко, словно защищала его от разыгравшейся стихии. Легко было представить, как налетевший ветер подхватывает бумагу и, покружив, топит в соленой воде, чтобы секреты оказались там, где им место – на самом дне.

– Поклянись, что мне это не понадобится, – сказала Илайн.

Старая мудрость с Ислу пришлась как нельзя кстати:

– Клятвы – не зерна. Не прорастут там, где их разбросали.

Риз заставил себя улыбнуться, чтобы не выглядеть угрюмым, но по ее взгляду – твердому, открытому, проницательному – понял, что ей известно все: о чем он думает, чего боится и что чувствует.

– Ри, пожалуйста… ты не можешь! Я запрещаю тебе.