Ее впечатление от Месута с тех пор сильно изменилось, но браслет остался таким же, как она запомнила: странным, словно не из этого мира. Приблизившись, она остановилась и поклонилась молча, чтобы не мешать ему. Он проделал последние движения, встал в стойку, широко расставив ноги, согнув колени и выставив кулаки перед собой, напряженный, затем расслабил мышцы и выпрямился, запрокинув голову, разведя руки, будто наслаждаясь солнцем.

Он закончил с тренировкой и обернулся к Чеде.

– Мой повелитель, – сказала она.

Месут вынул из стопки одежды полотенце, вытер грудь, руки и шею, не сводя с Чеды изучающего взгляда. Что за чувство скрывалось за этими бесстрастными карими глазами? Конечно, он знал о том, что Чеда натворила. Вопрос в том, как много он знал и что будет с этим делать.

– Говорят, тебя послали на задание вне города.

Чеда глубоко вздохнула, успокаиваясь, как перед боем в Ямах.

– Да, мой повелитель.

– И это связано с несчастными, похищенными из Училища.

– Мы на это надеемся, мой повелитель.

Месут кивнул.

– Что ж, Юсам прозорлив.

Закончив вытираться, он аккуратно сложил полотенце и положил обратно на черный тауб и белую тунику.

– Я рад, что мы смогли поговорить до того, как ты уехала.

– Это связано с нашим путешествием в Ишмантеп?

Он указал Чеде на песок перед собой и встал в боевую стойку.

– Пожалуй, да. В какой-то степени.

Чеда сняла сандалии, бросила их рядом с аккуратно сложенной одеждой Месута и встала в стойку перед ним. Они медленно сблизились, и Чеда почувствовала, как знакомые движения помогают ей расслабиться, как разум очищается. Месут кивнул на их ладони.

– Когда мы тренировались в последний раз, я попросил, чтобы ты кое-что сделала. Помнишь?

Беспокойство вернулось вдесятеро сильнее.

– Вы сказали, что я должна упражняться во владении собой.