«Хавва», – отозвалась та, и Чеда ощутила ее благодарность.

«Хавва, ты – уголь, разжигающий мою ненависть. Пусть будет так. Но я молюсь, чтобы ты обрела любовь».

Хавва стиснула ее руку.

«Возьми угасающее пламя наших жизней и возроди племя».

«Мы восстанем из пепла», – ответила Чеда.

«Из пепла».

Одним легким, отточенным движением Кагиль перерезал женщине горло и отпустил, позволив ей упасть на землю как жертвенной антилопе. Кровь цвета месутова агата заструилась по песку, окрасившемуся темной охрой, будто тень сумерек упала на янтарную пустыню.

Чеда хотела показать Королям, что владеет собой, но слезы сами полились из глаз, упали, смешиваясь с кровью ее племени. Кулаки Хаввы разжались, взгляд смягчился. Чеда чувствовала, как ее присутствие исчезает, словно воспоминание о давно ушедших любимых.

Она заставила себя не пялиться на браслет Месута. Что-то происходило с ним, души бились, кричали в своей тюрьме. «Золотое запястье – Йеринде дар, стоит мертвым воззвать к справедливости высшей – над тобою смерть занесет кинжал».

Души мертвых – вот что таилось в его браслете. В Закатном дворце он выбрал одну из них, Хавву, и подарил ей новую жизнь, чтобы она могла и дальше служить Королям. Чеда чувствовала, что Месут смог бы вновь заточить душу Хаввы, остальные асиримы молили его об этом, но он этого не сделал: ее воля была слишком сильна, она могла настроить против него остальных.

– Встань, – бесстрастно приказал Месут. Чеда послушалась, не отрывая глаз от трупа. – Посмотри на меня.

Она обернулась к нему, поспешно вытерла слезы.

– А теперь послушай меня, Чедамин. Другие асиримы могут попытаться сделать то же самое. Ты не должна им этого позволить. Подчини их, ибо только они способны защитить все, что нам дорого. Ты понимаешь?

Чеда кивнула. Смотреть ему в лицо. Только не на браслет. Только не на браслет.

– Хорошо. Потому что если такое случится снова, твоя кровь прольется так же, как кровь несчастной, которой ты показала свою слабость.

Бросив на труп прощальный взгляд, Месут подобрал одежду и ушел, оставив Чеду наедине с Кагилем.

Король-Исповедник шагнул к ней и вдруг одним рывком крепко схватил за горло, сжал так, что она не смогла дышать. Чеда даже не попыталась сопротивляться.

Как же он был красив, как притягателен был его взгляд!

«Это ты убил мою мать? – мысленно спросила у него Чеда. – Это ты вырезал на ее теле те знаки?»