Она услышала шаги, увидела черные сапоги Девы, и в то же мгновение острое колено вонзилось в ее поясницу, безжалостная рука схватила за тюрбан, заставляя неловко вывернуть шею.

– И о чем же, интересно, Деве беседовать с каимирской царицей в такую ночь? – раздался над ухом знакомый шепот.

Индрис. Боги всемогущие, Индрис!

– Я… – начала было Чеда, но не успела договорить: Индрис впечатала ее головой в камень.

– Не отвечай, – тихо сказала она. – Расскажешь обо всем моему отцу.

Чеда попыталась сопротивляться, но не смогла: перед глазами все плыло, руки и ноги не слушались. Индрис подняла ее голову еще раз, раздался громкий хруст, и наступила тьма.

Глава 59

Глава 59

Чеде снились асиримы. Они спали под землей, словно насекомые, и ждали, молились, чтобы их вызвали на улицы, дали выплеснуть гнев и боль, пульсирующие внутри как воспаленная рана.

Позвали не всех. Голос Короля-Шакала, будто далекий колокол, разбудил избранных счастливчиков, и те, разрывая когтями песок, цепляясь за корни адишар, выбрались из своих могил. В лунном свете они на мгновение ощутили жалость к тем, кто остался, но чувство это быстро прошло: общая цель завладела их разумами, бремя, навешенное богами, сковало волю.

Асир, бывший когда-то человеком, стремился к Шарахаю, повинуясь удару кнута Шукру. Он взбегал с дюны на дюну, отчаянно надеясь успеть к разгару празднества, молясь, чтобы боги дали ему утолить жажду. Он не знал ничего иного с ночи Бет Иман и с безнадежностью понимал, что так будет всегда, пока боги не решат, что достаточно он топтал песок. Обреченность и ненависть разжигали в нем неугомонное пламя, желание просто делать хоть что-нибудь, лишь бы успокоить этот хаос в голове.

Дюна за дюной – и вот он уже на окраине города вместе со своими братьями и сестрами. Они выли, лаяли как шакалы, чувствуя запах страха из-за плотно запертых дверей. Кнут Шукру привел их в самое сердце Шарахая, и они принялись обнюхивать и осматривать каждый дом в поисках его окровавленной ладони, следов, светящихся в лунном свете.

Один за другим они находили своих жертв, пока лишь он, Керим Дениз’ава аль Хиянат, двоюродный брат тринадцатого Короля, остался незапятнанным кровью. Он стоял и слушал, как за дверью, отмеченной Шукру, плачут мужчина и ребенок. Они источали страх и скорбь, потому что знали, кто стоит на пороге.

«Тулатан, прояви ко мне хоть немного милости, – подумал он. – Не дай мне принести в этот город новые страдания».

Он зашипел сквозь стиснутые зубы, словно камень заскрипел по камню. Пальцы его сжимались и разжимались от мысли о том, как же легко будет разрывать ими плоть, однако он смог побороть желание. Приказал себе остановиться. Да. Он может. Сегодня ночью он победит.