Она попыталась дотянуться до него, освободить – и неважно, что там сделает Месут… Но древние узы держали крепко: король потерянного племени изогнул спину, вытянул руки вверх, будто пытался поднять и бросить некий невидимый вес.

Песок взметнулся перед ним, полетел, подгоняемый порывами ветра, к галеону, ударяя в обшивку, дырявя паруса. Сеид-Алаз взвыл вне себя от гнева и разочарования, – Чеда никогда еще не слышала такого воя. Галеон в конце концов не выдержал ударов: паруса разорвались по шву, но корабль продолжал лететь вперед. Сеид-Алаз подождал, прикидывая, а затем подставил плечо под надвигающийся полоз. Он был словно валун в песке – толстые опоры поломались об него надвое, корабль нырнул и воткнулся носом в дюну, команда попадала со снастей и мачт, кто расшибаясь о песок, кто попадая под полозья идущих позади кораблей.

Еще несколько судов были остановлены, но многие, обогнав Чеду и остальных Дев, на всех парусах вылетели к гавани… и напоролись на упавшие ворота, ломая полозья. Воинство это не останавливало: бойцы повыскакивали на песок, спустились по канатам, и побежали вперед, в Шарахай.

«Две длани! На подмогу», – свистнула Сумейя, и десять Дев присоединились к асиримам, за ними – пятьдесят Серебряных копий. Остальные Девы с асиримами и основной частью Серебряных копий уже неслись ко входу в гавань.

Поднялся хаос – Чеда на полном скаку въехала в месиво коней, людей и асиримов, надеясь затеряться в нем, но стрела ударила ее акхалу в плечо, и та рухнула на песок. Чеда вовремя выскочила из седла, чтобы тяжелая туша не задавила ее.

В ушах звенело, Дочь Реки отлетела куда-то, болели ребра, принявшие на себя основной удар от падения.

Мир вокруг казался зыбким, но Чеда, кое-как встав на колени, нашарила меч и поднялась. Вовремя: вражеские солдаты стеной выступили из тьмы, надвинулись на Шарахай как туман. Над ними плыли паруса кораблей, ярко освещенные зажженными в гавани огнями.

Чеда выпрямилась, сжимая меч, и двое ее асиримов, воя, врезались в стену приближающихся воинов, жестокие и дикие, словно гривистые волки среди стаи собак. Войско, ощетинившееся шамширами, поглотило их.

Не обращая внимания на свои раны и хаос вокруг, Чеда сосредоточилась на ощущениях, услышала биение дюжин сердец, то подчиняясь их ритму, то идя наперекор, танцуя сложный танец: парировала удар одного бойца, увернулась от второго. Каждая ее атака направлена была лишь на то, чтобы ранить в руку или в ногу, и так удалось прорубиться сквозь битву в гавань, за ворота.

Проходили минуты, но ей казалось, что она сражается бесконечно, асиримы ярились рядом, давая ей отойти к докам и длинному полумесяцу пристани. Она надеялась, что бойцы отступят от нее, но они явно подчинялись «эрековой дудочке» – ни один человек в своем уме не стал бы биться с таким бессмысленным упорством, бросаясь на врага до самой смерти.